Константин Петрович Победоносцев: великий инквизитор или рыцарь православной монархии?

Фрейлиной императрицы Марии Александровны была и младшая сестра Анны Екатерина. По воспоминаниям современников, Кити Тютчева была девушкой замечательного ума и образования, у неё была приятная наружность, живые чёрные глаза; при твёрдом уме она была сдержанного характера, но не обладала той женской грацией, которая служит притягательной силой для мужчин. А так как требования её, естественно, были высоки, то ей трудно было найти себе пару и она так и не вышла замуж. В 1857 году ею был увлечен молодой Лев Толстой, писавший в своём дневнике: «Тютчева начинает спокойно нравиться мне… Потихоньку, но захватывает меня серьёзно и всего». И всё же отношения их не сложились. Достойная и редкая, прекрасно образованная женщина, она вела разнообразную переписку с незаурядными людьми своего времени, у неё были ясный ум и чуткое сердце. К.П. Победоносцев в течение долгих лет переписывался с ней. Смерть её была для него очень чувствительна.

Славянофильство зародилось в конце 1830-х годов, а в 1840–1850-х собрало вокруг себя самые живые национальные силы. Круг единомышленников был широк и объединял вокруг себя выдающихся русских писателей и учёных. Наиболее крупными выразителями славянофильских идей были И.В. Киреевский, А.С. Хомяков, К.С. и И.С. Аксаковы, Ю.Ф. Самарин. Славянофилы сыграли огромную роль в развитии и формировании национальной идеологии. Они обоснованно и твёрдо объявили об особом пути России, утвердились в мысли о спасительной роли Православия как единственно истинного христианского вероучения.

Своим творчеством славянофилы создали мощное общественное и интеллектуальное движение, сильно пошатнувшее идущее ещё с эпохи Петра I космополитическое мировоззрение и низкопоклонство перед Западом. Славянофилы показали тупиковый, ущербный, бездуховный характер западноевропейской цивилизации. Призывая обратиться к своим историческим основам, традициям и идеалам, славянофилы способствовали пробуждению национального сознания.

«Это не „партия“, не „школа“, а честные и чистые русские люди, родные сыны земли своей, богатые русским умом, чуткие чутьём русского сердца, любящего народ свой и землю и алчущего и жаждущего правды и прямого дела для земли своей», — пишет К.П. Победоносцев о славянофилах в очерке «Аксаковы». «Они были высокообразованны, но близкое знакомство с наукой и культурой Запада не отрешило их от родимой почвы, из которой черпает духовную силу земли всякий истинный подвижник Земли Русской. Перегорев в горниле западной культуры, они остались плотью от плоти, костью от кости русского своего отечества и правду, которую так пламенно желали осуществить в нём, искали не в отвлечённых теориях и принципах, но в соответствии вечных начал правды Божией с основными условиями природы русского человека, отразившимися в историческом его быте.

В верхних кругах управления господствовало, при полном неведении страны и её потребностей, стремление установлять лёгким путём регламентаций порядки и правила всевозможных отправлений общественной жизни; причём принимались во внимание готовые формулы, взятые из чужеземных обычаев и законов: такие приёмы носили громкое название цивилизации. Против цивилизации такого рода ратовал всеми силами Аксаковский кружок и в живой беседе, и в литературе: борьба эта продолжается и доныне. Поверхностные умы объясняли и объясняют её национальным предрассудком и узким чувством ненависти будто бы к немцам; но разумные патриоты, принимающие к сердцу истинное благо отечества, понимают и чувствуют, что кружок ратовал за правду — и заслуга его в этом отношении несомненная.

Они начали с того же, с чего начинает каждый искренний искатель истины, — с протеста против ложного отношения к русской жизни и её потребностям, господствовавшего в сознании так называемого образованного общества, против презрительного предрассудка, самодовольного невежества и равнодушия ко всему, что касалось самых живых интересов России. В 1830-х годах довольно уже накопилось в умах серьёзных и в сердцах простых людей полусознательного негодования против уродливых отражений внешней западной культуры — в жизни и обычаях, во взглядах и мнениях русского общества, в официальном строе управления, в направлении законодательства. Свежа была ещё память о том цинизме, с коим относились юные реформаторы России к живому её организму, к её истории и быту народному в начале царствования Александра I, о презрительном отношении высшего петербургского круга к родной Церкви, о рабском поклонении мнимому величию римско-католического культа, мнимому достоинству форм быта, выросших из чуждой нам истории; а события 1825 года показали, до какого самообольщения могут дойти самые передовые умы в русских людях, горячо преданных благу России, под влиянием ложной веры в ложное начало искусственной и чуждой нам цивилизации».