Константин. Вторжение

— Так, отчего бы в качестве носителей не использовать буксирные пароходы, имеющиеся у нас в изрядном количестве? Машины у них, конечно, не самые мощные, но и суда небольшие. Так что скорость вполне приличная. Взять хоть «Могучего» с собратьями.

— Девятнадцать узлов? — усмехнулся я.

— Двенадцать дают твердо! — блеснул в темноте улыбкой Бутаков.

История, которую я припомнил, и впрямь была занимательной и в какой-то мере даже поучительной. При подготовке всеподданнейшего доклада переписчики допустили досадную ошибку и написали вместо 12.5 — 19.5 узлов скорости. Сначала на нее никто не обратил внимания, а затем она попала во все справочники, превратив заурядные, в общем, буксиры в настоящие скороходы. В принципе все об этом знали, но не исправлять же казенную бумагу? Документ все-таки!

— А где они сейчас?

— В отряде Серебрякова.

— Что ж, вернемся, вытребую у него…

Договорить мне не дали. Напряженно всматривающиеся в окружающую темноту матросы все же заметили впереди скопление кораблей и судов самых разных классов и размеров. Более подробно определиться не получалось, но никому кроме союзников эта армада принадлежать не могла.

— А что это за огоньки на берегу? — воскликнул мичман, осматривавшийся в огромный, больше напоминавший две соединенные между собой подзорные трубы, бинокль.

— Даже не знаю. Как будто уголья после пожара…

— Англичане с французами сожгли Евпаторию? — изумился молодой человек, фамилию которого я так и не запомнил. — Но ведь это варварство!

— Или чрезмерное усердие, — пожал плечами ваш покорный слуга, припомнив инструкции данные казакам.

— Что простите?

— Ничего. Просто вспомнил, что случилось с Синопом.

— Но позвольте, — вступился за сослуживцев мичман. — Там бушевало настоящее сражение, и потому нет ничего удивительного…

— Заняться нечем? — кротко поинтересовался я, заставив юношу поперхнуться на полуслове.

Если честно не люблю эти разговоры. Война в принципе дело грязное и на них всегда страдают невинные.

Времени для пустопорожней болтовни у нас нет. Если Стеценко не ошибся, то боевые корабли союзников стоят под берегом, чтобы подавить возможное сопротивление. Здесь же одни транспорты с десантом и припасами. Если мы уничтожим хотя бы часть из них, а остальных заставим разбежаться, это сорвет высадку или, по крайней мере, на некоторое время ее задержит. И тогда нашу задачу можно считать выполненной. А то, что почти нет ветра в каком-то смысле даже хорошо. Атаковать вражеские суда брандерами может и не получится, но ведь и им от нас не уйти! В любом случае, все роли распределены заранее и теперь нам остается, простите за неуместный пафос, лишь исполнить свой долг!

Одним из главных действующих лиц предстоящей драмы или даже трагедии, должен был стать начальствующий над транспортами лейтенант Голенко. Инструкции, полученные им от великого князя, были просты и незамысловаты. Пройти как можно дальше вглубь неприятельского строя, пришвартоваться к одному из кораблей и поджечь содержимое трюмов, после чего можно попробовать спастись на шлюпках. Идущие следом пароходофрегаты примут на борт тех, кому это удастся. Остальным…

Впрочем, в данный момент возможность собственного спасения совершенно не занимала отважного лейтенанта. Гораздо больше его беспокоил ветер, точнее почти полное отсутствие такового. Без парусов к противнику не приблизишься… не идти же, в самом деле, в атаку на буксире!

— Господи, — взмолился офицер, — никогда тебя ни о чем не просил…

Судя по всему, высшие силы его все-таки услышали.

— Кажись, посвежело! — пробасил матрос Пономарев — угрюмый здоровяк со шрамом на щеке и серебряной серьгой в ухе.

Он, как и все в их маленьком экипаже был добровольцем. Сразу перед выходом, склонный к некоторой театральности Голенко, построил личный состав на палубе, после чего обратился к ним с небольшой речью.

— Братцы! Сегодня нам предстоит идти не просто в бой, а на верную смерть. Не хочу никого неволить, а потому кто согласен идти со мной, шаг вперед!

Надо отметить, что народ на транспортах издавна подбирался по принципу — на убоже, что нам негоже. Отчего в значительной своей части состоял из людей склонных к нарушению дисциплины. А уж на брандеры и вовсе нередко попадали матросы, буквально чудом избежавшие арестантских рот. Тем не менее, все они дружно шагнули вперед.

— Иного от вас и не ждал! — удовлетворенно кивнул командир, после чего задал еще один вопрос. — А кто сможет ночью переплыть от одного берега бухты до другого?

Увы, но умением плавать могли похвастаться далеко не все. На сей раз шагнули всего девять матросов, чего впрочем, для намеченного дела было более чем достаточно…

— Пономарев, — удивился Голенко, глядя на одного из «охотников». — А ты разве умеешь плавать? Ты же третьего дня едва не утоп…

— Смотря зачем, ваше благородие! — ничуть не смутившись, отрапортовал моряк. — Кабы меня на той стороне ждали хотя бы с полуштофом казенной, так я прямо сейчас в воду сиганул!