Константинопольская и Русская Церкви в период великих потрясений (1910-е – 1950-е гг.)

На основании решений Севрского мирного договора 1920 г. Турция потеряла контроль над свой бывшей столицей, и она несколько лет находился под международным протекторатом в качестве «вольного города». Поэтому пребывавшие в Анкаре официальные турецкие власти первоначально не занимались делами русских беженцев.

В середине ноября 1920 г. в Константинополь приплыли из Крыма на 132 кораблях по данным командующего армией генерала П.Н. Врангеля 145 693 человека (без экипажей судов), из них около 40 тыс. составляли гражданские лица; по британским данным прибыли 148 678 человек, а по сведениям советской разведки – 86 тыс. военных и 60 тыс. гражданских лиц. В конце 1920 г. Главное регистрационное бюро в Константинополе зарегистрировало в своей картотеке 190 тыс. имен беженцев[576].

Обстановка среди беженцев была сложная, и в этих условиях особую роль в смягчении накала горестных страстей сыграла Православная Церковь. Один из очевидцев этих событий писал: «На баке, недалеко от гальюна, сбоку, в невзрачном месте – церковь. Маленькая, как будто недоделанная. Служит епископ Вениамин со стареньким священником, красиво и просто. Поет хор нестройно и невнятно – большинство певчих не знают слов… Церковь

полна разношерстной толпой. Все идет нехитро, по-походному, наспех, как тележка по кочкам скачет, но. так хочется молиться, так жадно вслушиваешься в обрывки слов, и как эти слова. волнуют, перехватывают горло, слезы текут ручьями, и не стыдно их»[577].

По требованию англичан, видевших в русских войсках потенциальную угрозу своему господству над проливами, армейские части вскоре были удалены из самого Константинополя и размещены в конце ноября – декабре в трех основных местах: 1-й армейский корпус генерала А.П. Кутепова численностью 29 тыс. человек – в двух лагерях в районе г. Галлиполи; Донской корпус генерала Ф.Ф. Абрамова численностью 22 тыс. – в четырех лагерях в районе Чаталджи; Кубанский казачий корпус генерала М.А. Фостикова численностью около 20 тыс. – в лагерях на острове Лемносе и в г. Мудросе. Наиболее известными стали галлиполийские лагеря, в которых в начале 1921 г. проживали 25 тыс. военных и 8 тыс. гражданских лиц[578].

Здесь поддерживалась строгая военная дисциплина, и при этом существовала активная церковная жизнь. Бывшие галлиполийцы позднее вспоминали: «Церковная жизнь в Галлиполи протекала по определенному руслу как-то сама собою. Без всяких внешних побудительных причин, наоборот, среди непреодолимых, казалось, препятствия наметилась и форма, и содержание ее. Начало и дальнейшее развитие работы Церкви было лишь удовлетворением требований духа прибывших сюда чинов Армии… Сохранение прежней организации помогло устройству внешнего порядка жизни: верность укладу, традициям и верованиям народа дали успокоение духу и силы примириться с совершившимся, и начать новую жизнь. Вступив на твердую землю, русский человек, прежде всего, стал искать храм Божий. Выброшенный на чужой берег, голодный, раздетый, с истерзанной душой, с невыносимой тоской в сердце за покинутое, в полной неизвестности за следующий день, – русский воин пошел в храм Божий в уверенности, что все остальное, по завету Христа, приложится. Это было движение души народной. Думается, что вера спасла душу человека от отчаяния, а Церковь всем строем своего служения много облегчила Русской Армии доблестное несение безмерно тяжелого галлиполийского креста»[579].

Сразу же после размещения прибывшее со своими частями военное духовенство испросило у местного православного митрополита разрешение совершить русскую службу в храме г. Галлиполи после окончания греческой. Храм был переполнен молящимися офицерами и солдатами, за богослужением пел лучший в 1-й армейском корпусе хор Корниловского полка. Митрополит Галлиполийский Константин после греческой литургии обратился к своей пастве с глубоко прочувственным словом. Описав скорбь народа русского и отметив, что большевизм противен духу христианского учения, он призвал молящихся покрыть своею любовью прибывших русских братьев-единоверцев и оказать им помощь. При этом Владыка указал на пятисотлетние страдания греческого народа под игом турок, напомнив о той роли, какую играла Россия в деле освобождения Греции, и помощи, которую всегда имели греки от русского народа в более поздние времена. Эта проповедь оказала благоприятное воздействие, галлиролийский храм был предоставлен русской военнослужащим для молитвы, кроме того, отвели общежитие для военного духовенства. 25 ноября 1920 г. в храме отмечалась столетняя годовщина Михайловского артиллерийского училища. Накануне были отслужены всенощная и панихида по павшим и умершим питомцам этой школы, а на другой день, после литургии молебен.