Конструирование адекватности. Поиск оснований. Часть II

Но вопрос об основаниях и последующее за ним ПРАВО – это не разговор о том, кто кем или чем будет распоряжаться, тут дело не в обычной выгоде, праве владения – тут все сложнее и серьезней. Разговор об основаниях всегда связан с вопросом того, что конкретно определяют основания, а после это конкретное историческое существование.

И тех, кто думают, что разговор об основаниях – это обыденный бытовой разговор о личном благополучии, обогащении, тех, кто двинется к таким слабым основаниям или применит основания для получения именно такого права, ждут не только неприятности, но не только их, но и подконтрольное им тело.

Вопрос об основаниях всегда связан с тем, что находится на грани жизни и смерти, встречи с запредельным, определения основ бытия. Поэтому такие разговоры – это всегда про МЕТА, которое будет определять присутствие тех, кто был, и, возможно, тех, кто будет или не будет.

И несерьезное взаимоотношение с таким или слабое понимание того, чем оно является на самом деле и как оно затронет судьбы всех – повлечет за собой в итоге конкретные кризисные последствия. То есть ПРАВО не предоставляется просто так «ни для чего», для удовлетворения примитивного эгоизма. ПРАВО возникает для реализации запредельных оснований, для создания сильного направления после. Но если отсутствуют действительные основания или нет ПРАВА, а осталось только «право», тогда неминуемо и завершение…

И любая рес-публика – это «общее дело», но если нет «общего дела-блага», тогда что это? Ну, вот нет общих дел, нет общей цели (для достижения общего блага). Тогда что это за собрание, и собрание ли, или это собрание слабоумных? И для имитации (res) могут быть предложены лозунги, декларации или что-то пострашнее, прямое насилие над теми, кто не может понять смысл бормотания уже-не-правящих, но что это отменяет в итоге? И каков будет итог такого?

Идеалисты и реалисты

Иногда может возникать мысль о том, что в политической, экономической и другой действительности присутствуют реалисты и противостоящие им, не совсем адекватные, идеалисты , но все такое – это только мысли. Проблема, скорее всего, заключается в ином:

– Иногда кто-то решает, что его мысли (ментальное), его концепция – это «то, что происходит в последнем значении», а не только «его мышление о том, что происходит».

– И тот, кто предлагает свое мышление в качестве последнего происходящего, в итоге может оказаться в ситуации определенного слабоумия, но определять такое понятием «идеализм» – это тоже только упрощение.

Реалисты и идеалисты о том, что происходит, обладают только «учениями». И разговоры о том, что кто-то следует фактам, и он реалист, а кто-то не следует – и он идеалист, – это слабые разговоры, так как «выделение фактов – это всегда мышление». То есть и те и другие следуют за своим мышлением и взаимодействуют с происходящим, являясь этим происходящим. То есть не просто мышлением, а неким происходящим-мышлением, без возможности являться сильным происходящим без мышления, и в отсутствии способности обладать особым последним мышлением о происходящем.

И случается, что кто-то проиграл, следуя за своим мышлением: исходя из наличествующих оценок, решений, действительных условий, происходящего и другого; а кто-то выиграл по разным причинам. И тут, в такой точке, у выигравшего может возникнуть радикальная мысль о том, что это произошло, потому как он реалист, сверхпрактик, и его действия и мысли – это последняя истина. Но в итоге такой «реалист» тоже становится очередным идеалистом…

И, возможно, любой утверждающий себя в качестве действительного реалиста – это всегда пока еще не знающий о таком идеалист?

И если, почему-то, кто-то вообразит, что его «истина» является чем-то последним или «чем-то большим, нежели то, что происходит», но затем происходящее двинется в каком-то очередном направлении. То после возникнет последующее разочарование, и реалист в итоге обрушения своего мышления ощутит себя слабым идеалистом.

Конечно же, все такое мышление о том, что «факты – это всегда мышление», не отвергает особого «соответствия мышления и происходящего». То есть ментальные конструкции позволяют оценивать нечто в происходящем или то, что можно определить словами «факт», «событие», что также предполагает создание искусственных экспериментов, что в последующем предполагает выявления того, что определяется словами «закономерность», «теория», «концепция», «целостная картина», «система».

Но, опять же, вся эта человеческая деятельность и все произведенные в результате мыслительные конструкции и обнаруженные с помощью мышления закономерности – это все не будет вскрывать «вещь в себе» в последнем значении. И такие конструкции, в любом случае, – это, опять же, из мира мысли.