Конструктор

— Сергуня, нам ставки вернули! — радостно поделился он со мной новостью.

НЭП набирал обороты, и уравниловка военного коммунизма стремительно отступала под его напором. Вот и на заводе теперь все будут получать не одинаково, а соответственно вложенному труду, как это и было раньше. И вообще купля-продажа возвращалась повсеместно. Заводы теперь тоже должны отчитываться согласно своей прибыли-убытка. Прибыль разрешается пускать на улучшение жизни рабочих, повышения им заработной платы, или модернизации производства. Частный бизнес вернули — неслыханное дело! Все это вводилось постепенно, но голоса о реставрации капитализма звучали все уверенней. Особенно со стороны Троцкого и его приверженцев. Ленин отбрехивался, что мера эта вынужденная, что нужно построить материальную базу для начала, а то разруха везде, что мировая революция не получилась (в Польше рабочие заставили Красную армию умыться кровью и не поддержали ее совершенно, на что надеялся Владимир Ильич) и надо всему миру показать, как строить коммунизм в отдельно взятой стране… Но все это не устраивало Льва Давидовича. Разногласия в партии большевиков нарастали.

Это влияло и на простой народ. Споры о НЭПе и его последствиях то вспыхивали, то затухали. Возвращение к торговле было благом, это видели все. Но в то же время торговля прочно ассоциировалась с олигархами, кулаками, ростовщиками и прочими эксплуататорами. Теми, кто наживался на простых людях, делая их жизнь невыносимой. Поэтому не было ничего удивительного, что многие боялись новой экономической политики и воспринимали ее очень агрессивно. Чем и пользовались сторонники Троцкого и он сам. До открытых столкновений пока не дошло, но мне кажется, это лишь дело времени. Если память меня не подводит, в моем прошлом мире Троцкий Ленина пережил, а вот Сталин до него добрался. Иосиф Виссарионович то ведь тоже мировую революцию не торопился совершать, полностью совпав в этом вопросе с Владимиром Ильичом. Но сейчас о Сталине слышно мало. Почти ничего.

У меня же этап чертежей закончился, и пришло время строить макет. Пока без двигателя, да и я намеревался узнать, как продувают самолеты в аэродинамических трубах перед тем, как допустят их к испытательным полетам. Ну и еще двигатель сейчас — жуткий дефицит. Если мне все же удастся раскрутить Николая Николаевича на него, то мой планер должен быть идеален! Иначе больше мне доверия в этом вопросе не будет.

— Сергей, продуть конечно можно, — медленно протянул инженер, когда я обратился к нему с таким вопросом. — Но зачем?

Я аж растерялся.

— В смысле? А если у меня ошибка в конструкции? Самолет или не взлетит, что еще не плохо, или в полете уже что-нибудь с ним произойдет. Для этого же аэродинамические трубы и нужны.

— Так-то да, но…

Вот это «но» оказалось тем, что у нас в стране аэродинамические трубы хоть и были — первая вообще была построена еще Циолковским для проведения его опытов — но особо никто ими не пользовался. Во всяком случае, обязательных инструкций об испытании планера до полета в трубе не было. И сам Поликарпов не собирался испытывать свой биплан в трубе, намереваясь ограничиться расчетами, после чего сразу и собирать прототип.

— Вам виднее, но я без продувки допускать летчика к своему планеру не собираюсь, — заявил я ему.

В итоге на том и сошлись. Только вот собирать планер я должен был самостоятельно. Ну еще мог кого в помощь себе позвать. И естественно никто мне двигатель на него не даст. Николай Николаевич так и сказал:

— Вот испытай тогда свой планер, как хотел, и лишь потом и поговорим насчет двигателя.

Ну ничего. Если он думал, что я буду годами возиться со сборкой, то мой наставник жестоко просчитался! Оказалось, достаточно выбить из него разрешение на допуск в ангар, где будет вестись сборка планера, посторонних лиц, на кого я укажу. А там — все пацаны со двора к моим услугам! Ну а мы с Борькой, как самые опытные по сборке самолетов, у них за бригадиров.

В итоге на всю сборку моего планера у нас ушло всего три дня. Больше времени ушло на ожидание, когда клей подсохнет, да на сбор основного каркаса — тут уж без помощи взрослых не обошлось. У нас просто сил даже просто поднять осевые балки не хватило. Когда работа была завершена, мы отошли от планера на десяток шагов и завороженно смотрели на «настоящий самолет, который мы построили сами». Непередаваемое ощущение!