Контакт на случай ЧП

Я впервые осознаю весь масштаб катастрофы, в которую попал. Учитывая все происходящее, я не позволял себе всерьез задуматься, что произойдет, когда мы доберемся домой к моим родителям. Я сказал Ло, что могу сбагрить Кэтрин сестре, и это правда.

А еще меня ни капельки не удивит, если мама станет настаивать на том, чтобы сварить Кэтрин суп, а потом составит расписание, чтобы с ней все время был кто-то из Уолшей. И сделает она это в равной мере ради меня и ради Кэтрин. Чтобы у меня было время для Лоло.

Чтобы Кэтрин не помешала мне сделать предложение.

И в этом главная проблема. Не в том, что Кэтрин проведет Рождество с моей родней. Я достаточно взрослый, чтобы с этим справиться.

Нет, проблема в том, что моя бывшая жена будет со мной под одной крышей, пока я буду делать предложение своей будущей жене.

Это ужасно и неправильно. Во всех смыслах. Со всех возможных точек зрения.

Я мог бы ее предупредить. Я должен ее предупредить.

Но я не могу забыть об уязвимости, которую она пыталась скрыть, когда речь зашла о том, что для нее нет места в моей таблице. Я составил эту ерундовину, когда только закончил колледж, и решил, что к устройству жизни можно подойти так же, как к диплому экономиста. Как будто можно сдать ее на «отлично», если хорошенько все распланировать и подготовиться.

Жизнь нельзя сдать на «отлично». По крайней мере, у меня это не получается. Снова обнюхиваю рукав. Вот вам наглядный пример. Все еще ветчинно.

Кэтрин качает головой.

– Сам виноват. Я тебе говорила: не надо рисковать и покупать сэндвичи на вокзале. Холодильник там был сомнительный.

– Ах, значит, ты теперь не только эксперт по самолетам, ты еще специалист по холодильникам? – От упоминания самолетов мое настроение еще больше ухудшается. – Знаешь, если бы не ты, меня ждал бы обед в первом классе в тридцати тысячах миль над землей, а не подозрительный сэндвич, демонстрирующий сейчас чудеса акробатики в моей толстой кишке.

Кэтрин фыркает.

– Как же тебе хотелось этой вкусной-вкусной самолетной еды!

– По крайней мере, там не было бы ветчины.

– Господи! Ты все о своей ветчине?

Да. Я все еще о ветчине. Лучше я буду одержимо думать об этом, чем вспоминать прошлое, которое манит меня все сильнее с каждым моментом, что я нахожусь в компании Кэтрин.

И знаете что? Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что Кэтрин была права. Холодильник на вокзале и правда не казался очень уж холодным. Тогда я был достаточно голоден, чтобы сэндвич казался мне нормальным на вкус, но теперь у меня во рту отчетливый привкус кислятины. Чуть причмокиваю. Ага. Точно что-то не то.

– Так, – бормочет Кэтрин и начинает копаться в сумке. – Этим мы всю дорогу заниматься не будем.

Она достает коробочку мятных драже, вытряхивает несколько себе на ладонь и запихивает их мне в рот. Сердито на нее смотрю. Я оценил идею, но исполнение оставляет желать лучшего.

Мятный вкус перебивает ветчинный, но настроение мне не поднимает. Я знаю, что я должен сейчас делать. Отвечать на череду сообщений от Лоло. Тот факт, что я этого не делаю, заставляет меня чувствовать себя трусом, но тут дело не столько в нехватке смелости, сколько…

В том, что мне нечего сказать.

Раньше я без проблем разговаривал со своей девушкой. С ней легко разговаривать, в основном потому, что мы говорим о легком. Ей не нравится обсуждать политику – мы ее не обсуждаем. Она предпочитает отделять рабочую жизнь от домашней, так что о наших карьерах мы тоже не говорим, что, поверьте, меня только радует после прошлого брака. На самом деле, единственное, на чем Лоло настаивает, – что ей не хочется ссор.

Если есть на свете девушка, с пониманием отнесшаяся бы к моему текущему положению, – это Лоло, но чем больше времени я провожу с мегерой на соседнем сиденье, тем сложнее мне становится думать о чем-то или ком-то, кроме нее.

С Кэтрин всегда было так. Она вытягивает всю мою энергию, даже не пытаясь этого делать. Она никогда не пыталась. На самом деле в такие моменты я практически убежден, что больше всего на свете она бы хотела, чтобы я о ней никогда не думал.

И все же.

Вот они мы.

Бросаю на нее взгляд.

– Ну, рассказывай, какие у тебя были планы на Рождество, пока ты не решила поиграть в безответственность с ремнем безопасности в такси?

Мужчину слева от нас я, очевидно, раздражаю, и Кэтрин в кои-то веки хватает проницательности, чтобы это заметить, потому что она наклоняется ко мне и шепчет:

– Это вагон, в котором соблюдают тишину. Тебе что, почитать нечего?

– У меня нет ничего достаточно увлекательного, чтобы отвлечь меня от тухлой ветчины, летящей на экспрессе через мой кишечник. Только ты на такое способна.

Мужчина не выдерживает и наклоняется через проход.

– Сэр, леди же вам сказала: здесь нужно соблюдать тишину.

Он указывает на знак у меня над головой, чтобы добавить своим словам веса.

Изо всех сил стараюсь призвать Очаровательного Тома и нацепляю на лицо примирительную улыбку.

– Прошу прощения, – беззвучно произношу я.

Мужчина сдержанно кивает, успокоившись.