Контакт на Жатве

Вождь понимал, что инопланетян необходимо остановить любой ценой, иначе он провалит возложенную на него пророками миссию. Унггои не воины, поэтому нужно собрать стаю, высадиться и уничтожить станцию, как предлагал Тартарус, когда они только приблизились к планете.

– Племянник! – взревел вождь, пытаясь найти иконку Тартаруса на поверхности планеты. На голограмме светились тысячи люминаций; убегающие инопланетяне явно уносили с собой реликты. – Ты где?

– Здесь, дядя, – ответил Тартарус.

Маккавеус поднял голову и испытал шок при виде племянника, который входил на мостик. Пока Тартарус поднимался из ангара, огонь в шахте крейсера оставил следы сажи на его красных доспехах и выжег до белизны часть черных волос. Ноги покраснели и распухли, обожженные раскаленными ступенями трапов. В руке он держал толстый медный диск.

– Что это? – спросил Маккавеус.

Тартарус поднял над головой инопланетный голопроектор:

– Твой оракул… – Он швырнул на пол проектор, и тот разбился с неблагозвучным лязгом; хрупкие детали брызнули в разные стороны. – Это обман!

Маккавеус смотрел на медный корпус – тот покрутился вокруг собственной оси и со скрежетом остановился.

– Ты сказал, что он показывал глиф. Как они могли узнать?

Тартарус подошел к голопьедесталу и процедил:

– Среди нас предатель.

Грациус и Страб обнажили зубы и зарычали.

– Или лжет люминарий! – рявкнул Тартарус. Потом, встретившись с Маккавеусом взглядом, заключил: – В любом случае ты – глупец.

Вождь проигнорировал оскорбление.

– Люминарий, – спокойно возразил он, – сотворен самими предтечами.

– Святые пророки признали наш неисправным. – Теперь Тартарус обращался к Грациусу и Страбу. – Но он не придал этому значения!

И правда, сам вице-министр Спокойствия предупреждал вождя, что не следует уделять излишнее внимание люминациям, поскольку сканер устройства неточен. «Там не было никаких реликтов, – сказал пророк в срочном одностороннем послании. – Не было оракула». Только планета, полная воров, которых необходимо уничтожить.

– Его гордыня погубила корабль! – продолжал Тартарус. – Поставила под угрозу существование всей нашей стаи!

У Маккавеуса закипела кровь.

– Я здесь вождь! Стая подчиняется моим решениям.

– Нет, дядя! – Тартарус выхватил из-за пояса шипомет. – Больше не подчиняется.

Маккавеус помнил тот день, когда он оспорил старшинство вождя – своего отца. Как и положено, схватка продолжалась до смерти. В конце поединка отец Маккавеуса с радостью принял удар клинка, рассекшего ему горло, – смертельная рана, наносимая близким родственником, считалась почетной. До прибытия миссионеров cан’шайуум, обещавших преображение, ни один престарелый джиралханай не мог рассчитывать на более достойную гибель.

Но Маккавеус еще не стар. И он не намерен уступить.

– Если вызов брошен, он не может быть отозван.

– Я знаю традицию, – ответил Тартарус. Он извлек обойму из пистолета и бросил ее Грациусу. Потом указал на ногу Маккавеуса. – Ты в невыгодных условиях. Позволяю тебе оставить молот.

– Рад, что ты научился чести, – произнес Маккавеус, игнорируя высокомерный тон племянника. Он сделал знак Страбу, и тот подал шлем с гребнем, лежащий на командирском кресле. – Жаль, что не научил тебя и вере.

– Хочешь сказать, что я неверный?! – рявкнул Тартарус.

– Ты покорный, племянник. – Маккавеус принял шлем из дрожащих лап Страба и надел на лысую голову. – Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь разницу.

Тартарус взревел и бросился в атаку. Вокруг голопроектора закипел смертельный бой – Тартарус рубил серповидными лезвиями шипомета, а Маккавеус отражал выпады. Молодой джиралханай знал: стоит пропустить один сокрушительный удар – и его участь решена. На Кулаке Рукта, где не счесть зарубок, появится еще одна.

Когда они обогнули голопьедестал и вернулись в исходное положение, Маккавеус споткнулся. Он не сводил глаз с клинков Тартаруса и забыл о лежащем на полу корпусе проектора инопланетян. Раненая нога подломилась, и, пока он пытался восстановить равновесие, Тартарус прыгнул на него. Он сорвал с вождя шлем и замахнулся оружием, чтобы располосовать лицо и шею. Маккавеус поднял руку, чтобы отразить выпад, и в этот момент Тартарус со всей силы ударил шипометом в незащищенную внутреннюю сторону предплечья. Вождь взвыл, когда клинок проткнул мышцу и дошел до кости.

Держа молот здоровой рукой, Маккавеус размахнулся и попал Тартарусу по колену. Но удар сбоку, наносимый одной рукой, оказался довольно слабым. Тартарус отбежал, прихрамывая. Кровь Маккавеуса капала с его клинка, и он ждал, когда дядя поднимется.

Кисть раненой руки не сгибалась, но вождю удалось подхватить молот большим пальцем и высоко поднять. Громко взревев, он со всей оставшейся силой бросился на племянника. Тартарус ссутулился, словно готовясь принять удар, но, когда дядя был совсем близко, отпрыгнул назад. Маккавеус споткнулся и сделал несколько тяжелых беспорядочных шагов; молот обрушился на толстую притолоку входной двери.