Контакт на Жатве

В границах поля Дадаб не почувствовал ускорения или удара, зато ощутил жгучую боль в левой руке. Фрагменты коробок разлетелись по капсуле, и хотя поле мгновенно остановило крупные, один из них, бритвенно-острый, набрал достаточную скорость и задел унггоя, вспоров жесткую кожу ниже плеча. Игнорируя боль, Дадаб схватил хурагока за щупальца и поднял. Обычно липкое тело на ощупь было сухим. Плохой знак.

Как можно быстрее, но соблюдая осторожность, Дадаб переложил щупальца Легче Некоторых, придав ему естественную позу: морда кверху, анаэробный мешочек висит внизу. Наименее поврежденные мешки хурагока, поддерживаемые полем, начали надуваться. Дадаб знал: прежде чем его друг сможет парить в воздухе без посторонней помощи, должно пройти некоторое время. Дьякон быстро протянул руку к пульту управления и запер люк.

Тяжелые шаги известили о приближении к капсуле кого-то массивного.

– Пророки небесные! – прогремело снаружи. – Вы там с ума сошли?

– У меня не было выбора! – ответил Дадаб.

В люк забарабанили, сотрясая капсулу.

– Выходите немедленно! – громыхнул голос.

Тот же голос разговаривал с дьяконом при первом контакте. Дадаб знал: это не киг-яр, не унггой, не сангхейли… и определенно не cан’шайуум. Значит, остается лишь один вариант…

– Нет, – ответил Дадаб дрожащим голосом, думая о том, чью гордыню, возможно, он оскорбляет. – Мой хурагок болен. Мне очень жаль, но вам придется подождать.

Если бы Маккавеус находился на мостике крейсера, то мгновенно узнал бы о происшествии в ангаре. Но здесь, в трапезной «Быстрого преобразования», вождь джиралханаев запретил все коммуникации. Процесс насыщения стаи Маккавеуса не терпит никаких перерывов.

Поскольку джиралханаи выбирают вождей в первую очередь за физическую силу, неудивительно, что Маккавеус был хозяином крейсера. Стоящий на двух похожих на пни ногах вождь был настоящим гигантом – на голову выше любого сангхейли и гораздо массивнее. Плотные мускулы перекатывались под слоновьей кожей. Пучки серебристых волос торчали из рукавов и ворота кожаной накидки. Он был лыс, однако широкая физиономия щетинилась впечатляющей порослью бакенбард.

Несмотря на свирепый вид, вождь демонстрировал сверхъестественное самообладание. Широко расставив ноги, он замер в центре трапезной с вытянутыми назад руками – поза, указывающая, что джиралханай вот-вот совершит мощный прыжок. Но, судя по нитке пота, свисающей с широкого носа, Маккавеус уже давно находился в неудобном положении. Несмотря на это, он стоял совершенно неподвижно.

Восемь других самцов, составлявших стаю, не были столь расслаблены. Они расположились полукругом за Маккавеусом в той же позе, что и он, но их рыжеватые и коричневые шкуры взмокли от пота. Джиралханаи уже дрожали, а некоторые ощущали такой сильный дискомфорт, что переступали с ноги на ногу на сланцевому полу.

Стая порядком устала и проголодалась. Маккавеус отправил джиралханаев на посты задолго до возвращения «Быстрого преобразования» в нормальное пространство. И хотя сканы не засекли ничего, кроме спасательной капсулы киг-яров, вождь держал стаю в состоянии полной готовности, пока не убедился, что крейсеру ничто не угрожает.

Такая осторожность была несвойственна джиралханаям. Но власть вождя основывалась на жестких правилах доминирования. Он ведь тоже поклялся выполнять приказы альфа-самца, вице-министра Спокойствия, который настоял, чтобы Маккавеус действовал со всеми возможными мерами предосторожности.

Ковенант обнаружил джиралханаев вскоре после того, как у них отбушевала механизированная война на истощение и старшие стаи вернули друг друга в доиндустриальную эпоху. Джиралханаи только начали восстанавливаться, заново открыв радио, реактивные двигатели и военный потенциал этих технологий, когда на их разоренную планету прибыли первые миссионеры-cан’шайуум.

В противоположной стене зала распахнулись тяжелые двойные двери. Как и скрещенные балки, поддерживающие потолок, двери были выкованы из стали и имели изъяны из-за поспешной закалки. Металл – необычный материал для кораблей Ковенанта, даже для таких старых, как «Быстрое преобразование». Но, модернизируя свое судно, Маккавеус уделил основное внимание трапезной. Хотел, чтобы она выглядела аутентично, вплоть до масляных ламп на изогнутых напольных штативах. Потрескивающие фитили освещали зал мерцающим янтарным светом.

В дверь, шатаясь под тяжестью большого деревянного подноса, вошли шестеро слуг-унггоев. Ширина подноса вдвое превышала рост любого из их, а небольшая вогнутость обеспечивала сохранность скользкого содержимого – лоснящейся туши шипастого зверя. Безобидное стадное животное было подано лежащим на спине, с раздвинутыми ногами, и хотя повара-унггои удалили его голову и шею (из-за высокой концентрации нейротоксинов), на блюде едва оставалось место для разнообразных соусов – соленых жировых вытяжек из внутренностей существа.