Контактов не будет

Я отпер шкаф и налил ему в мензурку на два пальца. Но тут у меня опустилась рука, и содержимое бутылки полилось на ноги. Среди огрызков хлеба и недокуренных сигарет на столе лежала стреляная гильза.

– Перестаньте разливать виски! – крикнул Милн. – У

меня его не так много осталось, чтобы поливать пол.

Я поставил бутылку.

– Скажите, Милн, откуда у вас эта гильза?

Он выпил и еще раз налил. На этот раз я ему не препятствовал.

– Откуда гильза? Подобрал около шахты.

– Когда?

– Не помню. Давно.

– Зачем?

– А чего ей там валяться?

Я взял гильзу. Судя по влажным окислам на поверхности, она долго находилась под открытым небом и попала на стол к Милну не далее чем вчера.

– Ладно, – сказал я, – поход отменяется, а теперь сядьте и поговорим по душам.

– А разве до этого мы говорили не по душам?

Он снова начал хмелеть, но я подумал, что, может, это лучше. Больше вероятности, что проболтается спьяну.

– Слушайте, Милн. Есть основание считать, что Майзель был убит, и подозрение падает на вас.

Он ухмыльнулся:

– Ну нет, номер не пройдет! У меня – железное алиби. Я

тогда два дня не уходил с базы.

– Но именно вы нашли труп.

– Это еще ничего не доказывает.

Милн нахмурился и засопел. Видимо, такая постановка вопроса ему была не очень приятна. Я выдержал долгую паузу и спросил:

– Вы вчера шли за мной к шахте?

– Шел.

– Зачем?

– Обожаю детективные романы. Хотел поглядеть, как работает прославленный Джек Клинч.

– И, чтобы облегчить работу, спрятали гильзу?

– Может быть.

– Где вы ее обнаружили?

– Она сама попалась мне под ноги. Около входа на пятачок. Видно, отнесло туда ветром.

Я мысленно обругал себя болваном. Эту возможность я не предусмотрел. В самом деле, ветер такой силы вполне мог откатить легкую гильзу.

– А потом из-за того же интереса к детективным сюжетам вы пытались меня убить?

– Я этого не делал. Слышал, как упал обломок скалы, но я находился тогда внизу.

– Что же, он сам так просто и свалился?

– Возможно. Такие вещи тут бывают. Полно бактерий, разлагающих горные породы. Остальное делает ветер.

– А вы не допускаете мысли, что этот обломок кто-то сбросил нарочно?

– Вполне допускаю.

– Кто же это мог сделать?

Он удивленно взглянул на меня:

– Как кто? Конечно, Энрико. Вы его еще не знаете.

Угробил двух жен, и вообще ему убить человека легче, чем выкурить сигарету.

О господи! Час от часу не легче! Я вообще уже перестал что-либо понимать. Если даже допустить, что все они убили Майзеля сообща, то какой ему резон топить Лоретти? Ведь о главной улике – оболочке пули, найденной в пепле, – им ничего не известно. Зачем же Милну так легко соглашаться с версией убийства? На суде все равно вскроется правда, тем более что изворачиваются они очень неумело. Однако так или иначе, но допрос нужно было довести до конца.

– Значит, Лоретти мог и Майзеля убить?

– Конечно!

– Вы располагаете какими-нибудь данными на этот счет?

– Я же вам сказал, что это законченный негодяй.

– Ну а взрыв в шахте – тоже дело чьих-нибудь рук?

– Не думаю. Тут все объясняется просто. Бактерии выделяют много водорода. Я предупреждал Майзеля, чтобы он был осторожнее.

– И он вас не послушал?

– Видно, не послушал, раз произошел взрыв.

В комнате было нестерпимо душно, и я весь взмок.

Хотелось поскорее уйти из этого логова алкоголика, но многое в Милне мне еще оставалось неясным. Я решил повернуть допрос в новое русло:

– Скажите, Милн, почему вы так опустились? На Земле у вас – жена и трое детей. Неужели вам не стыдно было бы предстать перед ними в таком виде?

Он вздрогнул, будто я ударил его по лицу.

– Мне страшно, Клинч, – произнес он после небольшой паузы. Весь его гаерский тон куда-то улетучился. – Вы знаете, что такое страх?

– Знаю.

– Нет, не знаете, – вздохнул он. – Вам, наверное, никогда не приходилось умирать от страха. Мне кажется, что я схожу с ума. Я боюсь всего. Боюсь этой проклятой планеты, боюсь Лоретти, боюсь Долорес, боюсь…

– Меня? – подсказал я.

– Да, вас. Боюсь, что вы мне пришьете дело об убийстве, в котором я не виноват!

Я протянул ему бутылку, и он с жадностью припал к горлышку.

– Не собираюсь вам пришивать дело, Милн, но если в моих руках будет достаточно улик, тогда берегитесь!

– Спасибо за откровенность! – Он запрокинул голову и вылил себе в глотку добрых полпинты неразбавленного виски.

– И вот что еще, – сказал я, – отдайте мне ваш пистолет.

Милн безропотно вытащил из кармана брюк вороненый «хорн» и подал его мне.

Пистолет был на боевом взводе со спущенным предохранителем. У меня заныло под ложечкой, когда я подумал, что все это время ему было достаточно сунуть руку в карман, чтобы выпустить мне в живот целую обойму. Впрочем, так открыто он вряд ли бы на это решился. Такие обычно наносят удар из-за угла.

Я встал и уже в дверях как бы невзначай задал вопрос:

– Кстати, не вы ли на днях смыли спиртом следы пальцев с пистолета Майзеля?

– Я.

– Почему?

– Все по той же причине. Там могли быть и мои следы.

26 марта.

Опять не мог уснуть. Поводов для размышлений было более чем достаточно.