Континент коротких теней

Мы не можем проследить за сменой всех причин и следствий, но новые отношения товарного обмена так же неуклонно начали подтачивать и феодальный строй. Крестьяне добились права, а иногда им это даже предписывалось, часть своих повинностей, ранее взимавшихся в виде барщины или натуральных продуктов сельского хозяйства, возмещать деньгами, которые они выручали на городских рынках, ставших центрами тогдашнего развития. Под защитой могучих крепостных стен развернули свою деятельность купцы и ростовщики. В отличие от закостенелых деспотий Востока они стали не слугами режима, а посредниками нового образа жизни. Объединенные с землевладельцами общими устремлениями, они при помощи ремесленников, поселившихся в городах с целью избежать крепостной зависимости, постепенно освобождались от опеки феодальных сеньоров. Жизнь на городских рынках под влиянием самых разнообразных изменений (например, вследствие непрерывно совершенствовавшегося земледелия и животноводства, постоянного роста численности населения и продуктивности ремесленного производства) била ключом. Рыночная торговля охватила все близлежащие земли, в потоке поспешно чеканившихся монет тонули старые привилегии и унаследованные структуры власти.

Так могло бы быть, но феодализм не отдавал без боя ни старые привилегии, ни власть. Деньги только подтачивали феодальный строй, тонул же он в крови. Крестьяне не просто добивались права продавать на рынке прибавочный продукт, но отвоевывали это право. Ремесленники не просто селились в городах, а бежали от крепостников, и нередко их побеги кончались петлей. Городские колокола чаще призывали горожан к обороне, а не на городское вече. Хваленое купеческое сословие бессовестно использовало всех и вся, когда его стремление к прибыли наталкивалось на ограничения, обусловленные феодальным способом производства. Причем купечеству было все равно, что носили те, кого оно использовало, — латы, мантии или холщовые рубахи. Оно подливало то масло, то воду в огонь общественных противоречий, сообразуясь лишь с собственной выгодой. Тех, кто, гонимый бурями времени, потерял исконные связи, оно не приводило к свету социальной справедливости, а низвергало в рудники.

Именно так, хотя и не всегда столь обостренно, развивались события в Португалии — государстве, возникшем в 1139 году в западной части Иберийского полуострова после тот, как граф Афонсу Энрики (Афонсу 1, 1128–1185) и его войско одержали победу при Оурике над маврами, захватившими здешние земли в VIII веке. После битвы Афонсу Энрики провозгласил себя королем. В 1147 году его войска при поддержке крестоносцев отбили Лиссабон, а столетие спустя преемники Афонсу I освободили из-под мавританского владычества провинцию Алгарви. Именно тогда, на два с половиной столетия раньше Испании сбросив иноземное иго, Португалия приняла свои современные очертания. Все это звучит победоносно, но Португальское королевство в ходе продвигавшейся с севера на юг реконкисты (движения за освобождение исконных земель) ступило на тернистый путь. Во-первых, оно должно было оказывать сопротивление недоброжелательному испанскому соседу, признавшему королевство только после того, как Афонсу 1 в 1143 году объявил страну папским леном, что обеспечило ему защиту со стороны Ватикана. Духовенство, изначально ставшее идеологом политики реконкисты, направленной на единение, приобрело поэтому еще большее влияние и ждало благодарности в виде политических уступок и поместий. Во-вторых, духовно-рыцарские ордена и феодалы требовали за собственное участие в военных походах, а также за участие в походах своих вассалов значительной доли от завоеванного. И наконец, следовало достойно наградить крестьян, на которых и легли основные тяготы тех войн и которые принимали в них участие не ради царства небесного, а ради земли и освобождения от феодальной зависимости. Города, эти бастионы реконкисты, тоже ждали новых привилегий.

Королям Португалии удалось довольно ловко, правда попадая иногда в щекотливые положения, вырвать политическую власть у духовенства. Продолжалось это три столетия, сопровождалось и интердиктами и анафемами, но проходило менее кровопролитно, чем соперничество с Испанией и дворянством, восставшим против усиливавшейся централизованной власти. Только ценой бесчисленных жертв, павших в сражениях, таких, например, как при Алжубарроте (1385), мятежные

«Петухи корм друг другу не добывают» (суто, Юго-Восточная Африка).

гранды были усмирены. Тогда португальское войско, усиленное английскими лучниками, окончательно разбило вооруженные силы Испании, в состав которых входили переметнувшиеся на сторону Испании португальские дворяне и их союзники. Благодаря всем этим многочисленным перипетиям португальские города, ставшие крепостями королевства, достигли невиданного расцвета.