Контрабанда без правил

– Вы в милиции так заработались, что для друзей у вас совсем нет времени. Мне говорят товарищи из Гражданской милиции и даже из других структур, что вы не бездельничаете, а работа на вашем участке кипит. Если кипит, это хорошо, значит вы работаете на благо страны и общества. Общество это видит и ценит, а вместе с ним, с этим обществом, и мы видим и ценим роль органов в нашей повседневной жизни и в борьбе с преступностью. Я знаю, знаю, что вы хотите сказать, что обязанности и т. д., и т. п. Но я ведь не говорю, что вы должны ко мне приходить только по служебным делам, можно и по личным, встретиться по-дружески, просто поговорить. А что это мы так стоим, вместо того, чтобы сесть как нормальные люди. Прошу, товарищ полковник, – Барыла указал на два кресла у стены, между которыми стоял столик. Это было место, где секретарь принимал специальных гостей, а тех, с кем он решал обычные служебные вопросы, он вел к большому столу, возле которого стояли четыре стула. Если они садились в кресла, это означало, что дело очень важное, но об этом Жито знал еще до того, как пришел в комитет.

Они сели, а Барыла все не давал своему гостю ничего сказать:

– Вы, товарищ полковник, наверное, думаете, что нас здесь в комитете нельзя отвлекать. Что мы завалены всякими делами со всего воеводства. Вы правы, если так думаете, потому что дел так много, что сам Авгий не справился бы с этой конюшней. Он бы не справился, а мы должны. Но это вовсе не значит, что для друзей из Гражданской милиции у нас не найдется времени. Не говорите, что вам неудобно. Приходите к нам, как только найдется свободная минута. Поговорим о том о сем, ну, вы знаете, не о служебных делах, о личных, если появится такая необходимость. Сядем, попьем чайку и поговорим. Ну так что, товарищ полковник? Будете заходить чаще?

Жито не знал, что на это ответить, потому что не собирался приходить к Барыле чаще, чем требовалось. А так как он не знал, что ответить, он сказал то, что обычно говорят в неловких ситуациях:

– Так точно, товарищ секретарь.

– Ну вот видите, – заулыбался секретарь. – По-простому и искренне, как человек с человеком, а не по служебной или партийной линии, разговаривать легче. А как у вас с личной жизнью?

– Все хорошо, товарищ секретарь, – пробормотал смущенный полковник.

– Прекрасно, прекрасно, – обрадовался секретарь и довольно потер руки. – А что с делом, о котором вы мне сегодня рассказывали?

Жито вздохнул с облегчением, потому что этот идиотский разговор наконец перемещался в хорошо знакомую ему плоскость.

– По делу об убийстве в поезде и перестрелке на улице Струся могу сказать, что мы добились значительных успехов. Дело быстро удалось довести почти до конца. Все благодаря блестяще проведенному расследованию, выдающимся способностям и серьезному отношению к своим обязанностям сотрудников, проводивших расследование.

– Виновные задержаны? – спросил Барыла немного недоверчиво, потому что знал по своему опыту, что с арестом виновных больше всего проблем.

– Уже сейчас я могу сказать, что все указывает на то, что преступники находятся за решеткой.

10:15

Теофиль Олькевич стоял в небольшом коридоре, откуда можно было пройти в милицейскую столовую. Он стоял и курил очередную сигарету. Перед ним стояли двое сержантов из милиции общественной безопасности. Новость о субботней операции на Струся мгновенно разлетелась по комиссариату, и все хотели узнать подробности необычного происшествия. Человек, стрелявший в милиционеров, казался таким сумасшедшим, что стоило потратить несколько минут на разговор с тем, кто его задержал. Теофиль надулся как индюк и уже в сотый раз рассказывал, что произошло в субботу, подчеркивая свою роль в этой операции и, конечно, в задержании преступника, осмелившегося поднять руку на народную власть. Момент, когда эта рука ударила Теофиля по голове, не вписывался в концепцию рассказа, поэтому старательно обходился стороной в каждой следующей его версии. Головокружительная погоня за преступником напоминала атаку крылатых гусар при Кирхгольме, но принесла несравнимо больше пользы. Тогда была разбита шведская пехота, что не имело особого значения в истории военных побед, а сейчас был арестован опасный преступник, что, несомненно, будет вписано золотыми буквами в хронику криминальной милиции Народной Польши.

– Я вам говорю, парни! – выкрикивал Теофиль, все больше распаляясь, потому что ему снова казалось, что он бежит за собакой в квартиру преступника. – Я влетел за ней с пистолетом в руке и крикнул: «Руки вверх!», – а Шарик прыгнул на него, и я следом, прижали его к полу так быстро, что он даже не успел удивиться и схватиться за оружие, спрятанное в плаще, висевшем в прихожей.

– Теось, а как он мог вытащить ствол, если он был в прихожей, а вы его в комнате задержали?

– Не в комнате, а на кухне, говорю, что он не ожидал, настолько был самоуверенным. Думал, мы такие тупые, что никогда его не найдем. А мы, раз-два и готово, уже лежит в наручниках.

– А что эта за шишка у тебя на голове? – спросил второй сержант.