Контрафакт

– Мы предлагаем вам некоторое количество подписок.

– Сколько? – спросил Дима.

– Ну, десять, – подумав, сказал Леонид Петрович.

– Так, – повторил Дима. – А что вам надо?

– Нам нужен вагон комбикормов.

– Подписки бесплатно?

– Бесплатно.

– Позвоните через полчаса.

Через полчаса Дима заявил:

– Вопрос решен. Говорите адрес, куда высылать.

Леонид Петрович продиктовал реквизиты.

– Да, кстати, как вас зовут, и ваш номер телефона!

Леонид Петрович назвался и продиктовал номер.

– До свидания, – сказал Дима. – Ждите.

И все.

И все?

Без бумаг, без договоров, не слезая с дивана? Под подписки, на которые еще и талонов-то не напечатали! Что тут можно было сказать? Перестройка…

Через две недели сквозь частокол телефонных звонков прорвался голос со знакомым до боли эстонским акцентом: «Мы тут мясо привезли. Находимся у “Динамо”. Приезжайте, поедем с вами сдавать мясо!»

Бумвинил на обложки первого тома Конана Дойла был получен.

К чему лукавить: Леонид Петрович был рад и горд, он испытывал чувство подъема сродни тому, которое посещало его прежде при выходе в свет рассказа или подборки стихов. Особенно обострилось это чувство, когда Ваня Шалун сам пожаловал в его крохотную квартирку и вручил Леониду Петровичу премию в миллион рублей – за коммерческую инициативу. Формулировка привела Леонида Петровича в восторг. Вот как: за коммерческую инициативу! Знать бы Леониду Петровичу, что настоящую-то коммерческую инициативу проявляли в это смутное время люди совсем другого масштаба. Они оперировали не вагонами, а составами, и – что там комбикорм: цветные металлы, партии новых автомобилей, месторождения полезных ископаемых плавно перетекали в частные руки, и что там миллион тех обесцененных рублей – миллионы долларов ломились на счета вновь и вновь открывавшихся банков. Но Леонид Петрович и не подозревал обо всем этом. Иван, например, Моисеевич, подозревал, но не знал, как сменить масштаб, и временно довольствовался своим книжным предприятием. Леонид же Петрович, как натура все еще восторженная, был упоен открывавшейся стезей делового человека. Он и в прежней-то, таллиннской жизни любил примерять на себя то ту, то иную профессию, как куртку, покупаемую на сезон. Умудрился после демобилизации поработать истопником на БАМе, лесорубом в Усть-Илиме, докером в порту. В ход шли даже такие экзотические профессии, как дрессировщик слонов в зоопарке и артист в альтернативном театре на хозрасчете. Теперь он намеревался освоить новую профессию – коммерсанта – и по примеру прежних случаев написать потом книгу на этом материале. Он не знал тогда, что из коммерции уйти гораздо труднее, чем из леспромхоза или бродячего театра.

Леонид Петрович поссорился со своим миллионером, и был, на наш взгляд, неправ.

Вообще-то Иван Моисеевич нравился Леониду Петровичу. Больше того: Леонид Петрович им восхищался. Восхищался его неугомонной энергией, порывистостью и быстротой принятия решений. «За такими будущее – не без восторга размышлял Леонид Петрович. – Пионеры, заселившие Америку, были людьми такого же авантюрного склада и избыточной энергии. Джеки Лондоны». И когда Шалун поручил Леониду Петровичу подыскать ему недвижимость в Подмосковье, тот взялся за это дело с энтузиазмом. Он выискивал объявления, встречался с хозяевами дач и загородных домов, фотографировал объект со всех сторон. Но как-то все получалось впустую: ни один вариант не устроил Ивана Моисеевича. Между тем пустые хлопоты эти времени заняли больше месяца.

Иван Моисеевич разочаровался, что было логично и правильно. Он взял да и понизил зарплату Леониду Петровичу в три раза. Леонид Петрович тоже возмутился, что было тоже логично, но не правильно. Логично, потому что любой возмутится, если ему в три раза урежут зарплату. А не правильно, потому что – кто же станет платить большие деньги работнику, не давшему результата? Тогда Иван Моисеевич предложил Леониду Петровичу написать заявление об уходе. Леонид Петрович поджал губы и написал. Он долго потом возмущался поведением Ивана Моисеевича, и был, разумеется, неправ. Вот так и окончилась, не успев развиться, первая бизнес-служба Леонида Петровича.

Выпустил ли Иван Моисеевич обещанные тома, Леонид Петрович так и не узнал. Но несколько томов выпустил точно. Базой для выдачи подписных талонов Шалун выбрал магазин «Военная книга» на Садовом кольце, о чем и сообщил в газетах. И вот со всего еще не распавшегося Советского Союза стали съезжаться в Москву любители приключенческой литературы. В «Военной книге» в тамбурах поставили столики, за которыми сидели все абсолютно сотрудники Шалуна, обложенные талонами, списками и компьютерными распечатками. В течение месяца от «Военной книги» почти до метро «Красные ворота» бурлила очередь. Ну ладно, не до метро, но по крайней мере до ближайшего перекрестка. Этот хвост можно было сравнить разве что с очередью за водкой в горбачевские времена тотальной борьбы с алкоголем.