Контракт на эльфа (СИ)

А потом начался настоящий кошмар. “Атропос” ухнул носом вниз, в разверзшуюся морскую пучину. Эрика почувствовала, как мир вокруг встает с ног на голову, как она повисает в воздухе, словно не человек вовсе, а птичье перышко. Мимо прокатились бочки, подпрыгивая на округлых боках. Кто-то коротко вскрикнул. За бочками прямо на спине заскользил матрос с масляным фонарем в руке, но суденышко снова сменило крен, и бедолага со всего размаху врезался в борт. Фонарь разбился. Огонь, вырвавшийся на свободу, немедленно вспыхнул, а матрос не успел ничего предпринять: пламя охватило его, превратив в пылающий факел. Он с воплем ринулся за борт, прямо в надвигающуюся черной стеной огромную волну.

Тут Эрика не выдержала — бросилась к Иорвету и повисла у него на плече. Будто нутром чуя, что этот, в случае чего, выплывет. В голове засела неуместная шутка про эльфов, которые не тонут — Золтан как-то рассказывал. Скоя’таэль, уловив, в какую сторону накренится корабль, ловко перепрыгнул поближе к крышке трюма и ухватился за канат свободной рукой.

Тук-тук-тук. Что-то стучало тихо и глухо - то ли сердце Иорвета, то ли ее собственное. То ли небесный маятник, отсчитывающий последние минуты жизни “Атропоса”. Эрика в редких сполохах молний видела снующие по кораблю фигуры - кто-то все еще надеялся поднять паруса, кто-то вцепился в тросы. Капитан, перекрикивая ветер и рев разбушевавшейся стихии, отдавал команды. Эрика тщетно искала глазами Геральта. Ведьмака нигде не было видно.

Новый порыв ветра заставил суденышко чуть ли не взлететь на воздух. Нос задрало вверх, и тут же рвануло вниз. Жуткий, протяжный треск раздался сверху, и вслед за ним грохнуло. Эрика обернулась на звук. Мачту, за которую она только что держалась, переломило пополам. В опасной близости от ее лица свистнули оборванные тросы - мокрые и хлесткие. В лицо плеснуло чем-то теплым, не похожим на брызги волн. Эрика облизала губы, и тут же сплюнула - судя по резкому медному привкусу, это была чья-то кровь. Она искренне надеялась, что не ее собственная.

Тук-тук-тук. На носу кто-то запел хрипло и громко: “Когда моряк уходит в море, все шлюхи слезы льют в порту”. И ему ответили, перекрикивая ветер: “Но море злится, море злится, когда есть баба на борту”. В приметы и дурные знаки Эрика не верила, и уж тем более, не считала, что море оскорбилось на “Атропос” за перевозку бабы, эльфа или ведьмака, но отчего-то стало еще жутче. Незатейливые слова веселой песенки разносились над кораблем, как погребальный звон.

А волны росли. Корабль захлебывался соленой водой, то падая куда-то вниз, то поднимаясь на гребне волны. Хищное море раззявило слюнявую пасть, полную острых клыков-рифов. Эльф схватил какой-то канат, намотал на свободную руку, и почему-то потащил Эрику к трюму. Та не сопротивлялась — сил уже не было, просто старалась как-то дышать хлещущим в лицо соленым ветром.

— Надо выводить коней, — Иорвет рявкнул ей прямо на ухо, так, что она вздрогнула. — Нас несет на скалы.

Как он углядел что-то, кроме брызг, ревущего моря и черного неба — для Эрики осталось загадкой. Мимо промелькнул белым вихрем Геральт в одной рубашке, крикнул что-то, и снова исчез. Громко и зычно залаял Ард, словно монахи забили в храмовый колокол, извещая о потопе, пожаре или чуме.

А потом над кораблем поднялась волна. Эрика готова была поклясться, что видела в ее толще, в ее черно-зеленом чреве немигающий взгляд огромных изумрудных глаз. Волны хватило бы, чтобы потопить со всем экипажем сам «Единорог» Радовида Свирепого, утащив его в пучину со всеми его алыми парусами, а «Атропосу» достаточно было и ее четверти. Волна замерла на мгновение, будто примериваясь, как ей будет сподручнее ухватить свою добычу. И обрушилась.

Звуки стихли в тот же миг. Эрику понесло куда-то, закрутило, запутало мокрыми тряпичными змеями тросов и веревок. Опоры под ногами больше не было. Кругом воцарилась тьма. Здесь не было ни шторма, ни по-разбойничьи свистящего ветра, ни погребального рокота громадных волн. Только плотная, густая тишина и темнота.

И когда девушка готова была отдаться этой благодатной тьме без остатка, на нее налетело что-то большое, мягкое, как гигантский ком морских водорослей и тины. Налетело — и толкнуло куда-то вверх.

***

Над головой пронзительно заорала чайка. Эрика открыла глаза. Все вокруг было серое, серое и холодное. Серый песок, серое море, серое небо, серые камни. В глазах двоилось, голова шла кругом. Во рту пересох и распух разъеденный морской солью язык. На зубах скрипел песок. Голова гудела, а руки и ноги онемели от холода. Мокрая одежда при каждом порыве морского ветра холодила так, что зубы выбивали барабанную дробь.