Контракт на эльфа (СИ)

Деревушка гудела, как рой растревоженных пчел. Все вокруг так и осталось серым — галька на берегу, пристань, ялик под полосатым парусом, рыбацкие лодчонки, развешенные на дугах сети, утопающие в тумане островерхие каменные домики. Только пятна мха-кровавника то тут, то там багровели на серо-зеленой редкой траве.

— С «Атропоса»? — прогудел над ухом пузатый чернобородый островитянин, разматывая сеть. — Там еще одного подобрали, кажись, живой.

— Где? — бросилась к нему Эрика, чуть не споткнувшись о торчащий из дощатого настила ржавый гвоздь.

— Да вон же, — рыбак указал пальцем в сторону причала, где над яликом сгрудилась толпа людей.

Эрика — откуда только силы взялись? — добежала до пристани в одно мгновение, и, растолкав пропахших рыбой, потом и пивом моряков, заглянула в лодку. Там, на куче мокрых сетей и веревок, лежал юнга с «Атропоса» — бледный, ослабевший, но живой. Девушку он не узнал — скользнул по ней невидящим взглядом и закрыл глаза.

Расспросы ничего не дали — никто ничего не знал ни про эльфа, ни про ведьмака, ни про чужих лошадей и большую собаку. Но отчаиваться было рано, в конце концов, это не единственная деревня в окрестностях. Эрика по привычке полезла рукой в поясной кармашек на крючках, за деньгами, но с ужасом обнаружила, что он пуст. Без денег, без оружия, без нормальной одежды, без лошади, без мало-мальски знакомых людей, не зная ни языка, ни законов Скеллиге, у Эрики было маловато шансов на благополучный исход этого путешествия. Она поглядела в серое небо над серым морем, и отправилась туда, где можно было разжиться информацией — в корчму.

***

Продав бродячему купцу свои сапоги, куртку и штаны за горсть монет, не окупивших и десятой части их первоначальной стоимости, Эрика села в углу с кружкой меда и навострила уши. Старшую Речь она знала худо-бедно, в особенности по матерным тирадам Иорвета и одной зеленой книжице под гордым названием «Диалекты Старших рас». Было в ней от силы по сто слов на каждый диалект, и, увы, скеллигский жаргон в ней отмечен не был. Но, несмотря на это, кое-что девушке понять удалось. Щитник клана ан Крайт, поглощая свиную рульку на завтрак и закусывая ее овсяной лепешкой, рассказывал, как в Каэр Трольде поселилась ведьма, наряженная в черное и белое, сварливая и вредная, как яга. Но красивая, и — это он особенно отметил — с сиськами.

Нетрудно было догадаться, что речь шла о Йеннифер.

Эрика засобиралась в дорогу. Приютившей ее на ночь старушке оставила несколько монет, погладила черную кошку, которая тут же выгнулась дугой и замурлыкала, и отправилась в путь. Сначала вышла на берег, куда ее выбросило волнами. Побродила, посвистела, поискала следы. Арда нигде не было, как будто он сквозь землю провалился. Даже те следы, что виднелись вчера, смыло приливом. И только встретив стайку утопцев, Эрика повернула назад.

Дорога в Каэр Трольде виляла меж пригорков и скал, как собачий хвост. Сначала идти было легко — обноски, подаренные старой Биргит, продувались насквозь всеми ветрами, а холод, как известно, гонит вперед лучше батога. Вскоре великоватые древние башмаки начали натирать. К середине дня Эрика не выдержала — сняла их и зашвырнула подальше в кусты, всполошив стайку куропаток. Ногам пришел, как говаривал Золтан, полный дюввельшайс. Ножные обмотки напитались кровью и сукровицей, все болело и пекло, и капало на каменистую тропу. Кругом не было ни души, если не считать куропаток, опасливо скрывшихся за деревьями. Эрика сняла с плеч волчью шкуру, разрезала пополам. Кое-как намотала на ноги, подвязала шнурком от рубахи, и наконец полностью оценила всю прелесть здешней жизни, если у тебя в кармане не лежит кошель с золотом.

Без шкуры на плечах стало еще холоднее. Ветер пробирал до костей, продувал насквозь. Ускорить шаг очень хотелось, но приходилось идти медленно, огибая камни и булыжники, стараясь не наступать на колючки и сухие ветки. Наконец Эрика сдалась, плюнула на все, и развела костер на обочине.

«Приходите, дорогие чудовища, не стесняйтесь. Господа бандиты и разбойники, милости прошу к моему огоньку», — с иронией подумала Эрика, грея руки над огнем. Темнело стремительно и страшно: внизу, под обрывом, бесновалось море. Над тропой черной стеной стоял лес, полный невнятных, шепчущих звуков.

— Эй, — раздалось за спиной так внезапно, что Эрика подпрыгнула на месте. — Aereeh’t do aenye.

Из лесу выбрался заросший по самые брови чумазый мужик, с ног до головы замотанный в потертые шкуры. Даже если бы в его руке не было огромного палаческого топора, Эрика все равно бы испугалась и отскочила на два шага назад.

— Ты кто? — спросила она, не разобрав, что сказал странный человек.

— Лесоруб, — ответил тот, насупив кустистые брови. — А ты кто? И зачем на тропе костры палишь? Вон за поворотом город уже. Что за люди пошли, два шага сделать лень!

Сказал — и принялся тушить костер традиционным мужским способом. Эрика от такой наглости аж рот раскрыла.

— Что смотришь? — проворчал мужик. — Топай давай, негоже на тропе ночевать.