Контракт на молчание (СИ)

— Вы слышали, что у директора по финансам на прошлой неделе уволилась секретарша? Так Эперхарт сослал на время своей болезни Эннис, ему хватает Боуи.

— И она не слегла с инфарктом?! — аж подскакивает Элейн.

— Эй, а обо мне кто-нибудь подумал? — раздраженно интересуется Боуи. — Вообще-то, пока Эперхарта нет, обязанностей у меня не меньше, а больше. Плюс еще придется взять работу Эннис. Снова сегодня всю ночь не спать.

— Снова? — тут же цепляется к словам Элейн.

На дикое мгновение мне кажется, что сейчас Боуи взглянет на меня и все поймут, кто не дал первому личному помощнику отдохнуть этой ночью.

— Троим из вас худо-бедно со своей бы личной жизнью разобраться, ан нет, все в мою лезете.

— А третий-то кто? — спрашивает Коннор, беспощадно палясь.

Боуи только скалится в ответ.

Прижав салфетку к губам и оставив на ней излишки помады, я закрываю козырек. У меня больше нет поводов медлить. На часах три пятьдесят пять, а мне еще по лабиринтам «фазенды» пробираться.

Вылезая из машины, я оступаюсь. Каблуки ботильонов, тех самых, что я надевала в день знакомства с Эперхартом, самые высокие из всех, что у меня есть. Клинт говорил, что мужчины всегда обращают внимание именно на каблук. Вдруг именно из-за этих ботильонов Эперхарт тогда предложил мне переспать?

Винтерс, глядя на меня, снисходительно усмехается. Он определенно не слуга, но кто же тогда? Любопытно, но спрашивать об этом я не возьмусь.

На этот раз загадочный мужчина сворачивает в другой коридор и подводит к двери. В ней, к моему облегчению, имеется замок, а значит, есть шанс, что кое-кто не ворвется с собственническими воплями в самый неподходящий момент. Я действительно об этом думаю? Да, я думаю. В моих интересах хотя бы попытаться.

— Кабинет, — подсказывает он и толкает дверь. — Райан, есть у тебя глаза или нет, но все равно вынужден сообщить, что пришла мисс Хадсон. Ухожу.

— Винтерс, если вдруг явится Сибил, напомни, как Твин прокусил ей покрышку.

На лице мужчины на мгновение появляется удивленное выражение. Он явно не в курсе этой истории, но при мне вопросов не задает. Действительно кивает и уходит.

Кабинет Эперхарта такой же светлый, как и гостиная. Я отчего-то думала, что все они должны быть выполнены в глубоких коричневых тонах и подавлять массивными, ломящимися от книг шкафами. А тут почти как в офисе.

— Вам лучше? — спрашиваю я дежурное, глядя, как Эперхарт, почти не хромая, направляется к креслу.

— Определенно. Но с триатлонами пока отношения не складываются. Так что у вас?

Настроение стремительно катится в минус, из груди вырывается глубокий вздох. Поискав глазами, я решительно ставлю сумку на столик, чтобы не теребить ремешок, как нашкодившая девчонка.

— Та-ак, — предвкушающе говорит Эперхарт. — Все действительно плохо. Выкладывайте. И вообще сядьте.

— Постою.

Взгляд Эперхарта задерживается на моих ботильонах. Я должна бы порадоваться, но на деле отчего-то ужасно стыдно.

— Попытку самоистязания засчитал. Теперь садитесь.

Недовольно поджав губы, обхожу кресло, сажусь и начинаю свой рассказ.

— Вчера, после того как я уехала от вас, в «Айслекс» уже не возвращалась. Боуи сказал вернуть бумаги утром, да и кому они могли ночью понадобиться? Теперь я понимаю, как это было глупо, учитывая пункт о неразглашении рабочей информации, но что сделано — то сделано. В общем, Клинт их видел. Я проснулась ночью, а у него в руках папка. Простите. Я не подумала, что так может получиться.

По-моему, после признания в такой вот дурости только суперженщине удастся кого-нибудь соблазнить. Я бросаю на Эперхарта испуганный взгляд и обнаруживаю, что он сидит, задумчиво прижав палец к губам. Долго сидит, вынуждая меня мучиться неизвестностью. По-моему, это худшая из пыток.

— Ну и кто ваш жених, Хадсон? Дурак, умный или очень умный? — звучит он тоже нейтрально, будто пока не определился с отношением к ситуации.

— Вы про то, что вчера рассказывали об избыточных знаниях? — уточняю я.

— Хорошо слушаете, мне нравится.

— Я думаю, следует рассматривать худший из вариантов, сэр, потому что он догадывается о моей неверности. — Я поджимаю губы и отвожу глаза. — Там был новый контракт и судебные документы с упоминанием Веласко. В одной папке. Простите, я посмотрела. Должна была знать, что он прочитал.

— И контракт очень неоднозначный. Если запросят другие бумаги по нему, то получится, что при гражданском применении по какой-то неясной причине разъемы следует адаптировать под военные стандарты. Заметили, что вам везет как утопленнице?

— Да, — отвечаю я искренне. Эперхарт качает головой.

— Вам следовало известить меня об этом сразу же.

— Я сразу же связалась с Боуи и вернула ему документы. И уже утром позвонила вам. Мне показалось, что разговор не телефонный, а вы…

— Велел подъехать к четырем, — кивнул Эперхарт, оценив иронию. — Я как-то не учел, что «очень важное» может значить действительно очень важное. Обычно в таких случаях применяется слово «караул».

— Я запомню. Но… что будет с моим контрактом?

— Так хотите остаться? — насмешливо уточняет Эперхарт. — Боитесь?

— Да. И да.