Контракт со смертью

— Да ничего, обмылся, — смеётся Хитрый, — воюет парень не хуже других. С каждым может случиться. Никому не рассказывал, тебе первому, да и то имени не называю.

Хитрый помолчал, носком берца придавил окурок.

— Знаешь, о чём жалею? Чай не допил.

Май

1

Вчера вечером вернулись из ЛНР. Так уж случилось, что пришлось ехать сразу по возвращении из столицы — ждали нашего выступления в Боровском, что под Северодонецком, в пять часов вечера 13 мая. До Боровского успели заехать в батальон БПЛ, передать масксеть, кое-что из гуманитарки, забрать сбитые беспилотники на ремонт.

Случайная встреча с чеченцем из одного из подразделений увенчалась презентом: передали «трофей» — беспилотник, сбитый ими пулемётной очередью.

Поездка в общем-то обычная, хотя несколько суетная — распоротые осколками два колеса с разницей менее суток, холодрыга ночью в силу собственной бестолковости и неорганизованности, зато встречи с настоящими людьми минусуют все неурядицы. Обо всём этом позже, и фото тоже по мере подготовки, а пока несколько слов о нашей команде.

Вера Петровна Кобзарь ехать не должна была, но пришлось: обещавший ехать писатель не смог, и она поехала вместо него. Светлана Владимировна Горбачёва едва восстановилась после травмы, и видно было, что поездка далась ей непросто, но у неё своя «тема» и свой груз никому не доверила. Встреча с жителями села была организована Женей Бакало, поэтому ехать ему сам Господь велел. Вадим Ватрасов — олицетворение мужественности: без обеих рук, а нашёл своё место в жизни и, конечно, среди добровольцев. Миша Вайнгольц — наш «папарацци», бессменный член команды. Без Вити Носова любая поездка проблематична, зато с ним легко и с приключениями. Водитель Саша — наш «завсегдатай» и сама надежность. Ну а там, за «лентой», познакомились с Леной, отправившейся учительствовать в Мариуполь и добирающейся до намеченной цели на перекладных. Совсем как народовольцы шли народ просвещать, так и она, напоминающая своей наивной простотой тургеневскую девушку. С москвичами, приехавшими на пару дней, чтобы помочь людям. С жителями Боровского — искренними, распахнувшими душу, никогда не стонущими. Были мимолётные встречи с незнакомыми и долгожданные встречи с друзьями. Обо всё этом и не только постараюсь рассказать завтра же. И о войне. О той, о которой не принято вещать из телеящика. Будут какие-то фото, короткие зарисовки, рассказы, как живут-выживают люди, поверившие в Россию. Не в Мариуполе — там шоколад, а в Северодонецкой агломерации и округе, которых «долбят» ежедневно, которые возвращены порой в позапрошлый век с лучинами и натуральными обменами, с бесправием, но верой. И в этом их сила.

2

Наши некоторые военные эксперты твердят с завидным попугайничеством о предстоящем контрнаступлении, величая его на укроповский лад «контрнаступом».

Во-первых, мой изнеженный слух режет это укроповское «контрнаступ». Есть русское слово «контрнаступление», и никаких контрнаступов. Хотите на мове размовлятыся — геть из «ящика». Там одной минобороновской головы достаточно, чтобы выработать стойкий иммунитет к пропаганде.

Во-вторых, мы и так уже засорили русский язык (про сознание молчу) всякими укроцизмами вроде «в Украине», «тероборона» и т. п., теперь ещё этот режущий слух «контрнаступ».

В-третьих, контрнаступление — это наступление в ответ на наступление противника. Мы не наступали, мы всю осень, зиму и весну оборонялись, поэтому речь может идти только о наступлении украинской армии, развёрнутом или локальном.

Пару слов о ситуации на двух отрезочках фронта — Берховка и Волчеяровка. Кто-то смакует: наши бегут под ударами ВСУ, «срезающих» фланги под Артёмовском, без труда вспарывающих фронт и перемалывающих наши полки и бригады. Кто-то панически заклинает, как мантру, что положение аховое, на грани катастрофы. Кто-то тупо твердит, что всё хорошо, никакого отхода, а лишь плановая передислокация. Реальность не совсем такая и даже совсем не такая. Было локальное отступление, причём то, что брали неделями и месяцами, отдавали за часы или максимум за сутки. Да, побежали наши «рекруты», бросая всё и вся и даже броники. Да, всё, о чём заклинает Пригожин, — правда, причём ещё не вся. Причины те же, что и осенью, начиная с отсутствия реальной информационно-идеологической работы с личным составом (слова-то какие, аж самому смешно!) и заканчивая отсутствием противотанковых средств. Короче, Византия в худший период распада. Но есть те, кто стоит и дерётся насмерть, стиснув зубы. Всё или почти всё зависит от командира, его разумения и способности аккумулировать силы и средства, разумно ими распоряжаться, от тактического мастерства.

Под Берховкой наши натурально драпанули, бросая снарягу и оружие, после первых же разрывов снарядов и мин. Хотя нет, сначала била арта, потом пошли танки, а уж потом опять арта. Понять их можно: укры сначала ровняют окопы и блиндажи артой, разбирая на молекулы обороняющихся. Потом заходят на позиции. Выживших чудом раненых добивают или забирают в плен. Всё, перемога. Отвечать супостату нечем или почти нечем.