Контрмеры

— Какой такой порог? Об этом Мо Ко За не рассказывал!

— Видимо, чтобы не пугать. У нейрофуги есть теоретический потолок, тысяча пунктов. Как ты уже знаешь, в районе трёхсот пунктов находится порог идентичности, без достижения которого пилот просто не сдвинет СОН с места. Пятьсот пунктов — порог безопасности. Если пилот его не пересечёт, можно практически гарантировать, что нейрофуга не окажет на него серьёзного влияния. А в районе семисот пунктов лежит порог трансформации, и вот за ним влияние как раз будет. С почти стопроцентной гарантией.

В горле у Аниэра снова пересохло. Как-то резко.

— Сколько?

— Неизвестно точно. С записями в СОН-Э2 всё как-то слишком запутано, извлечь упорядоченные данные до сих пор…

— Нет. Плевать на мой СОН. Как глубоко погружалась ты?

— Шестьсот семнадцать.

— Но… Ты…

— Да. Если ты имеешь в виду последствия, то я их не избежала.

Сглотнуть тяжёлый и вязкий комок. Подавить холод страха, растекающийся по жилам, словно концентрированный яд.

— Что за… последствия?

— Смотри.

Наарис вытянула руку так, чтобы Аниэру было лучше видно. Рукав её комбинезона на глазах исчез — точнее, словно впитался под кожу. А сама кожа посинела и приобрела металлический блеск. Ещё тин — и наружу из этой изменившейся кожи с легчайшим шелестом полезли шипы. Тоже блестящие, словно металлические, длиной от сантиметра до двух.

— Это…

— Не всё так плохо. «Это» вполне обратимо. И управляемо.

Своё утверждение Наарис тут же доказала делом, убрав шипы и вернув рукав на место.

— Целители успели обследовать меня — фактически много раз обследовать — и обнаружили несколько специфических… аномалий. Генная структура осталась без изменений, физиология тоже не изменилась… почти. Но теперь я могу использовать симбиотические наноботы совершенно нестандартным образом. Да и сами эти наноботы уже не стандартные, а те, из которых собрана плоть СОН. И взаимодействие с ними теперь идёт совсем иначе. Моя энергетика вышла за рамки доступного универсалам шестого ранга. Да что там, по энергетике я сейчас всего на три пятых отстаю от Сарины. Даже телепортироваться могу свободно.

— Ого.

— Угу, — кивнула она. Но веселья не вышло: сквозь него всё равно пробилась тоска.

— Слушай, чего ты киснешь?

— А то ты сам не сообразишь. Клеймо мутировавшей зверушки я ещё снесу, но…

— Договаривай.

— Наверно, я уже не рискну завести детей. Если я вообще смогу выносить и родить, а то среди целителей были… сомневающиеся.

Аниэр сглотнул. Снова.

— Лично я готов рискнуть, — бодро заявил он.

Наарис слабо улыбнулась, слегка коснувшись его плеча.

— Спасибо за поддержку, Второй. Ну что, попробуешь встать?

— Я…

— Давай-давай. Вспомни прозвище нашего ехидного киборга — и вперёд. Ты и так провалялся дольше, чем полезно для здоровья.

— Сколько?

— Встанешь — скажу. С точностью до мири-цикла.

Аниэр вздохнул… и принялся вставать, назло себе не используя пины. Медленно, со всей осторожностью. Но всё равно без особого успеха.

— Кстати, — свалившись обратно, поинтересовался он, — а в моей крови какие наноботы циркулируют? Старые или новые?

— Неизвестно.

— Это как?

— Я запретила углублённый анализ твоих тканей. А когда местные начали упираться, подключила Сарину. Если тебе захочется точно узнать о себе… это… тебе придётся самому сдавать кровь и всё остальное.

— Не помню в кодексе целителей такого пункта.

— Значит, ты плохо его помнишь. «Если в ходе изучения организма пациента может открыться нечто, способное затруднить отношения пациента с родственниками, друзьями и другими виирай, такое изучение следует предпринимать лишь с его согласия, за вычетом случаев, когда недостаток фактов несомненно ставит под вопрос выздоровление и саму жизнь пациента».

— Всё равно не помню.

— Это потому, что ты не изучал целительство как специальную дисциплину.

— А где хоть мы сейчас находимся? Это ведь какая-то крупная станция?

— Да. Временная база сводного флота Хранителей в Узле Ветонн, станция Ветонн-2, а если тебе хочется конкретики — то терапевтическое отделение Института Клеточной Химии… точнее, одного из его локальных исследовательских центров. Вставай!

И Аниэр встал. Точнее, сперва сел, переждал лёгкое недолгое головокружение, и только потом утвердился на ногах. А куда бы он делся? Наарис явно не собиралась оставлять его в покое, пока не убедится в полной дееспособности своего ведомого.

— Душ или столовая?

— Сначала душ.

— Тогда я подожду тебя снаружи.

Стоя под упругими тёплыми струями, Аниэр поднял руки. Некоторое время рассматривал их, поворачивая то так, то этак. Потом хмыкнул, мотнул головой.

И принялся за мытьё.

…как и следовало ожидать, Наарис никуда не ушла. Стоило Аниэру выйти, как она молча направилась в столовую, показывая дорогу. Бывший больной (больной ли?) тоже не спешил нарушить молчание. Оставив позади не меньше двухсот метров безликих и пустынных коридоров центра ИКХ, пилоты добрались до бокового — со стороны терапевтического отделения, надо думать — входа в столовую. И вот уж внутри-то их не ждали ни тишина, ни пустота.