Контроль фонетических навыков

Большинство исследователей склоняются к тому, чтобы разграничивать фонетические нарушения по принципу существенности/ несущественности для коммуникации (Л. В. Щерба, Е. А. Брызгунова, М. М. Галеева и др.). Для решения проблемы существенности/ несущественности фонетических ошибок в иноязычной речи необходимы специальные экспериментальные исследования, результаты которых могли бы показать, чт'o же носитель языка считает допустимым или недопустимым для осуществления коммуникации.

Только за последние тридцать лет появилось достаточно много публикаций, посвященных исследованию реакции носителя языка на ошибки в устной и письменной речи иностранцев. Изучение этого явления чрезвычайно важно прежде всего для совершенствования методики преподавания иностранных языков, поэтому исследователям необходимо знать, какие ошибки влияют на коммуникацию и/или какие ошибки раздражают носителей языка в наибольшей степени.

В обзорах литературы по данному вопросу (см.: [Ludwig, 1982; Eisenstein, 1983]) отмечается, что некоторые речевые ошибки, с точки зрения носителя языка, более серьезны, чем другие, и что могут быть идентифицированы разные типы ошибок. На основе этой идентификации устанавливается иерархия ошибок, на которых должно быть сфокусировано внимание преподавателей при обучении иностранному языку. Такая иерархия создается исходя из значимости ошибок, которая определяется наивным носителем языка. Именно от реакции носителя языка зависит ответ на важнейший методический вопрос, какие же ошибки подлежат коррекции. Эта реакция на ошибки иностранца обусловлена лингвистическими, социолингвистическими и контекстуальными причинами. По мнению некоторых исследователей (Land'en, Trankell, 1975) в ситуации общения с иностранцем впечатление слушающего (носителя языка), как правило, направлено на содержание сказанного, и потому реципиент не фиксирует ни грамматических, ни фонологических ошибок (см.: [Johansson, 1978, c. 17]). Из этого утверждения следует, что содержание, безусловно, важнее, чем особенности плана выражения; реакции носителя языка на акцентные ошибки могут варьироваться при определении степени значимости ошибок.

При сосредоточивании внимания только на лингвистических деталях в исследованиях, связанных с градацией ошибок по их значимости для коммуникации, предпочтение отдается концепции ошибки как истинно лингвистического феномена. Но в этом случае языковой феномен изолируется от ситуации общения.

Многие исследователи, как зарубежные, так и российские, изучали реакции носителя языка на иноязычный акцент. В качестве коммуникативного контекста было выбрано изолированное предложение. Испытуемые должны были оценить услышанное высказывание, используя один из трех возможных ответов: «понятно»; «раздражает»; «приближено к норме». Чтобы добиться большей объективности в оценке испытуемых, можно отказаться от установки, предполагающей множественный выбор ответа [Magnan, 1983; Rifkin, 1995]. В этом случае информанты, носители языка, исправляют каждое из высказываний. Другая возможность для повышения объективности оценки разборчивости речи – исправление обнаруженных ошибок [Tomiyana, 1980] или идентификация ошибок с последующей оценкой понимания услышанного [Chastain, 1980]. В ходе проведенных экспериментов выяснилось, что респонденты способны понять до 90 % выражений, не соответствующих норме данного языка. Это было установлено на основе указаний самих респондентов («предложение понятно»).

Во многих исследованиях подчеркивается, что аудиторное обучение должно быть направлено на устранение ошибок, которые могут привести к нарушениям коммуникации [Delisle, 1982]; нужно выявлять те ошибки, которые влияют на понимание и которые фиксируются носителями языка в процессе общения [Piazza, 1980, р. 422; Бархударова, 2017].

На наш взгляд, не стоит преувеличивать роль фонетических ошибок, являющихся обязательной приметой акцента, в осуществлении процесса коммуникации. Избыточность языкового кода позволяет слушателю (с большим или меньшим трудом) адекватно воспринять определенный минимум звуков, необходимый для декодирования речевых стимулов, а говорящему – правильно воспроизвести некоторый минимум звуков, достаточный для опознания слова собеседником. И тогда совокупность языковых и неязыковых контекстов может способствовать пониманию в процессе общения. И. А. Зимняя обратила внимание на то, что «искаженный звук, попадая в более сложные образования, маскируется тем более, чем более узко и однозначно смысловое содержание последнего» [Зимняя, 1961, c. 7][4].