Контрразведчик Ивана Грозного

– Я возьму с собой на время твоего человека! Мне нужен дьяк Михаил!

Боярин лишь закивал головой, а Николай, не дожидаясь от него окончания процесса преобразования мыслительного процесса в словесный, забрал с собой дьяка, и они вдвоем ускакали в Земский приказ.

Вовремя. Девица была еще жива. Алексей Никифорович еще не явился, чтобы вымесить на обидчице накопившийся гнев. Николаю легко удалось договориться с дьяком о том, что он забирает обратно девку, так как, мол, ошибка вышла и не того человека задержали. Не она, мол, убийца, а с этой девкой желает поговорить сам Алексей Никифорович, а потом он ее отпустит. А так как князь сам ее в приказ привел, то у дьяка сей хитрый маневр не вызвал никаких подозрений. Ну ошиблись и ошиблись – с кем не бывает?

Девку вывели на улицу; засунули в рот кляп; положили поперек лошади дьяка и повезли в Разбойный приказ. Теперь Николаю нужно было обдумать свой дальнейший план действий, но прежде всего – необходимо было с умом допросить преступницу. Николай интуитивно чувствовал, что показная вольность девицы имеет под собой какой-то тайный смысл. Ведь не будет же дочь казненного за разбой купца так нагло грубить князю, если она не уверена, что ее есть кому защитить. Она же должна понимать, что ее оговор князя лишь на время сможет затянуть дело, но потом все равно все откроется и для нее будет только хуже. Могут и казнить.

Для допроса Николай попросил предоставить ему комнату, где он мог бы это сделать без лишних глаз и ушей. Боярин предлагал пыточную, но молодого князя это не устраивало. Ему нужна была для работы более привычная обстановка. Но свободных комнат в приказе не оказалось. Тогда Николай попросил боярина уступить на время его комнату. Тот в обмен на уступку вызывался поприсутствовать при допросе. Его мучило любопытство, хотелось узнать все подробности дела. Но князь шепнул боярину, что отца и дядю этой девицы, богатых и именитых купцов, по указу царя четвертовали и что вся их семейка была замешана в подлом заговоре против государя. Этого было вполне достаточно, чтобы у боярина к девице пропал всяческий интерес. Он и ранее старался обходить стороной дела, которые связаны с крамолой против государя. С татями да разбойниками как-то безопаснее возиться, чем с продажными людьми. Поэтому он быстро согласился с доводами князя и отдал в его распоряжение свою комнату, а сам уехал домой, чтобы в спокойной обстановке неспешно отобедать.

Дьяк Михаил был у Николая за стряпчего, и он очень гордился доверием князя. Как же: боярину тот не позволил присутствовать при допросе государственного преступника, а ему полностью доверяют. Привели девку. Николай в это время сидел за столом главы Разбойного приказа и предложил ей сесть. Дьяк аж закусил перо от удивления. Он ничего не понимал. Лихого человека вместо того, чтобы за ребра подвесить на стенку и тыкать в него раскаленным железом, князь милостиво усадил перед собой на стул. Николай же не обращал никакого внимания на душевные страдания дьяка. Он достал из мешка, который привез с собой в Разбойный приказ, арбалет. Девка тут же узнала свое оружие. Именно из него она убила боярыню Остафьеву. Николай положил арбалет на стол, а рядом с ним осторожно положил запасную стрелу. Затем посмотрел на изможденный вид девицы, которая напряженно следила за его действиями, и участливо спросил:

– Есть хочешь?

Та только покосилась на корзину, накрытую расшитым узорами полотенцем, и сглотнула слюну. Боярин добродушно оставил ее на своем столе, ведь дома его ждал горячий и вкусный обед. Николай, не церемонясь, взял корзину с чужой едой и протянул девке. Та немного помедлила, но потом схватила корзину, откинула прочь полотенце и стала быстро хватать все, что там было. Словно голодная волчица, она откусывала большими кусками и тут же, чуть прожевав, глотала их. Даже небольшие куриные косточки были с хрустом безжалостно пережеваны и проглочены. Николай наблюдал, как девица увлеченно ест, и не торопился. А когда увидел, что она немного замедлила темп поглощения еды, как бы между прочим спросил.

– Тебе что пообещали за мое убийство?

– Обещали целых два дуката, а в придачу еще дом! – не задумываясь, откусывая очередной кусок курицы, ответила девка и тут же резко замолкла.

Она поняла, что поторопилась открыть рот и явно сказала лишку. Сконфуженно покосилась на сидевшего в углу дьяка. Тот старательно скрипел гусиным пером и записывал каждое ее слово на бумагу.

– Жить хочешь? – неожиданно спросил Николай и осторожно взял за древко отравленную стрелу.