Концепции современного востоковедения

– между религиозно-философскими системами и литературой, что активизировало поиск разнообразных контекстуальных и интертекстуальных связей104;

– между внелитературным творчеством, прежде всего фольклором, и литературой.

Литературоведение, что очевидно, не обладает универсальной методологией и подходом, применимыми ко всем литературным явлениям. Литературоведение, скорее, совокупность различных форм знания о литературе, сосуществующих, по меткому выражению Антуана Компаньона, в неком «поле полемик»105. В этом поле научные парадигмы и презентирующие их школы не сменяют друг друга, а именно сосуществуют, взаимопроникая и образуя сложные синтетические формы знания. Большинство исследователей сходятся на том, что литературоведение – это научная дисциплина, включающая теорию литературы, историю литературы и литературную критику. Кроме того, в литературоведение входят и вспомогательные дисциплины: текстология/критика текста, палеография, дипломатика, атрибуция, библиография, историография и т. д. Литературоведческие школы, представляющие ту или иную парадигму в литературоведении, опираются на более или менее консенсусные теорию текста и методологию работы с литературными феноменами.

Традиционно любое литературоведческое исследование тяготеет к одной из двух моделей теории литературы. Одна из них исходит из того, что в произведении имеется некий смысл, который в той или иной степени понятен читателю/слушателю. Задача видится в том, чтобы раскрыть, какими средствами художественного выражения он был создан. Эта модель соотносится с поэтикой (в широком понимании). Другая модель литературоведческого исследования – можно назвать ее герменевтикой (истолкование, интерпретация) – исходит из того, что смысл произведения не есть раз и навсегда заданная данность, поскольку художественное произведение всегда выходит за рамки своего замысла, точнее, авторской интенции, которая включает как осознанное, так и непредумышленное, и в каждую эпоху означает что-то новое. Особенно это относится к «великим произведениям», которые, как предполагается, неисчерпаемы (потому и «великие»), т. е. каждое поколение считает их достойными прочтения, понимает их по-своему, а каждый читатель интерпретирует их через собственный опыт.

Поэтологическая парадигма была актуализирована в 50–60-е гг. ХХ в. структуралистскими трудами Парижской семиотической школы Р. Барта, А.-Ж. Греймаса, К. Бремона, Ж. Женета, Ц. Тодорова, К. Леви-Стросса и др. Фактически структурализм перенес в исследования литературы те идеи, которые были выработаны в отношении языка в структурной лингвистике. Литература рассматривалась как знаковая система, аналогичная по своей внутренней структуре языку. Следовательно, если литература структурирована как язык, то лингвистические методы анализа приложимы к исследованию литературы. Для отечественного литературоведения особое значение имели труды русских формалистов и представителей Московско-Тартуской школы. Особую популярность структурному методу в СССР придавала четкость и универсальность математизированной терминологии, что, якобы, освобождало литературоведение от субъективности и идеологической ангажированности.

В первые десятилетия ХХ в. под влиянием идей Эдмунда Гуссерля герменевтический подход обогатился феноменологической методологией. Именно в литературоведческой феноменологии возникает явление разнопарадигмальных подходов.