Концепции современного востоковедения

Сегодня приходится слышать, что историческая память – важный компонент личной идентичности – приобретает «внеисторический характер», поскольку история утратила интерпретационную монолитность, пытаясь сохранить безусловную верность фактологической правде. Иными словами, одно и то же событие в прошлом может оцениваться разными людьми совершенно неодинаково. Получается, что каждый, считающий себя историком, творит собственную историю, а историй может быть столько же, сколько и историков. Если каждый историк начнет молиться собственному историческому идолу, то такой разгул исторического язычества вполне способен оказаться угрозой общечеловеческой идентичности. В нашем понимании исторические суждения не должны носить оценочный характер. Историк обязан признать, что в подлинной, реальной истории нет однозначных упадочных явлений, как нет и однозначных триумфальных эпох. Каждый упадок и каждый расцвет – это и умирание, и возникновение чего-то, и только собственные недостатки историка, частично просто связанные с его неосведомленностью, а частично – с его чрезмерной озабоченностью проблемами собственной практической жизни, мешают ему видеть двойную природу, одновременно творческую и разрушительную любого исторического процесса209.

Историческая память в контексте Образа мира – это продукт исторического знания, нацеленного на позитивное мировосприятие, т. е. устремленное в будущее. Мировая история начинается с банального факта существования Мира как данности, требующей исторической интерпретации и входящей в состав всех уровней самосознания. Современная историческая интерпретация Образа мира – новая парадигма исторического знания, положенная в основу глобального исторического образования. Суть новой парадигмы в том, что досадный для большинства стран Азии и Африки двухвековой период полного господства европейского «историчества» завершился. Современный исторический Образ мира предположительно должен быть узнаваем и воспринимаем одновременно в Париже и Лондоне, Москве и Пекине, Дели и Эр-Рияде. Для этого стандартный курс истории следовало бы начинать с поиска исторической синхронии, в основу которой могут быть положены исторические блоки: дальневосточный (китайский), южноазиат-ский (индостанский), расширенный ближневосточный и североафриканский (доисламский и исламский), европейский и послеколумбовый американский. Наряду с базовым общедоступным историческим знанием возникает периферический круг исторического знания, включающий сегменты: североевразийский, японско-австралийский, африканский, доколумбовый американский, латиноамериканский и некоторые другие. Решение этой задачи по силам научному тандему истории и востоковедения. Актуальность перспективного взгляда в будущее человечества с помощью его собственного исторического образа открывает перед историческим знанием принципиально новые возможности: увеличивать длительность комфортно переживаемого настоящего не только за счет изучаемого прошлого, но и за счет предсказуемого будущего. Важнейший промежуточный этап на пути формирования исторического Образа мира – формирование адекватных этому образу исторически обоснованных форм самосознания или идентичности210, что позволит распознать принципиальную взаимозависимость наших отношений внутри бинарной оппозиции «Мы – Другие».

Е. И. Зеленев

211

Востоковедение и история (Ближний Восток)

«История – наука о людях во времени»; «Неоспоримая прелесть истории достойна сама по себе привлечь наше внимание…»

М. Блок (1886–1944)

Востоковедение – комплексная наука, в основании которой лежит опирающееся на знание восточных языков и источников изучение культуры, истории, традиционного хозяйства и права, традиционных социальных и политических институтов Азии и Африки. (Изучение соответствующих аспектов жизни народов африканского континента, прежде всего стран так называемой Черной Африки, принято сегодня относить к особой ветви социальных и гуманитарных дисциплин, объединенных понятием «африканистика».)

Исходя из приведенного выше несколько тяжеловесного определения, главный объект востоковедного исследования можно вкратце определить как «языки и традиции Востока». Принимая Восток как «феномен культурно-исторический», авторы недавно изданного труда «Введение в востоковедение» рассматривают его в качестве «фундамента формирования культурной, социально-психологической и иной специфики, которая выделяет Восток как особый культурно-исторический ареал», традиционализм212.