Концепции власти в средневековой Руси XIV-XVI вв.

Главы Русской православной церкви, носившие титул митрополитов Киевских и всея Руси, для которых сохранение единства митрополии было более чем актуально в политических реалиях XIV–XV вв., вероятно, должны были поддерживать идеи единства Русской земли в широком значении[423]. Особенно эти тенденции проявились в годы пребывания во главе русской церкви митрополита Киприана, власть которого распространялась в том числе на литовские епархии. Вместе с тем правящие круги и образованная элита Московского княжества, также, судя по всему, были заинтересованы в сохранении своей генетической связи с Киевским государством. В данном случае показательны свидетельства одного из памятников Куликовского цикла, а именно «Задонщины», которая в старшем списке начинается с упоминания об Афете, от которого «родися Русь преславная», призыва подняться «на горы Киевьскыя», а также содержит список «русских князей», которым пел славу киевский певец Боян[424]. В памятнике также говорится, что московские князья Дмитрий Иванович и Владимир Андреевич вступили в поход «помянувши прадеда Володимера Киевъскаго, царя русскаго», что согласуется с представлениями московских книжников о преемственности власти. Пример «Задонщины» является тем более показательным, что данный памятник стоит на грани между «ученой литературой и фольклором»[425] и может в определенной мере отражать представления более широкого слоя населения. Преемственность московских князей правителям эпохи Древнерусского государства, как было отмечено ранее, во многом служила целям легитимации их собственной власти, однако вместе с тем поддерживала представления о единстве Руси. В «Слове о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича» подчеркивается родство московского князя с Владимиром Киевским: «…отрасль благоплодна и цвет прекрасный царя Володимера, новаго Костянтина, крестившаго землю Рускую, сродник же бысть новою чюдотворцю Бориса и Глеба»[426].

В то же время именно «Слово о житии и преставлении…» позволяет сделать предположение о возможном развитии представлений о «Русской земле» и власти московских князей применительно к московской идеологии первой половины XV в. «Похваляет… Володимера Киевьская с окрестными грады, тебе же, князь великии Дмитрии, вся Руская земля»[427], – пишет московский книжник, судя по всему, подразумевая под «Русской землей» не территорию великого княжения Владимирского, а всю Русь, т. е. земли восточных славян. В подтверждение использования данного термина в широком значении могут также служить многочисленные упоминания Дмитрия Ивановича в качестве «господина» или «царя» «всеи земли Руской», а самой «Руской земли» – его «отчиной»[428]. Таким образом, «Слово о житии и преставлении…» является первым из произведений, которое позволяет предположить, что наравне с распространенными в Северо-Восточной и Северо-Западной Руси представлениями о «Русской земле» как территории тождественной великому княжению Владимирскому в московской общественно-политической мысли присутствует иная тенденция, а именно использование термина «Русь» или «Русская земля» в широком смысле. При этом, принципиальное отличие от предшествующих периодов состоит в том, что укоренившееся к первой половине XV в. представление о великом княжении Владимирском («Русской земле» в узком смысле) как вотчине московских князей определенным образом модернизируется. При сохранении значения термина «Русская земля» в узком смысле, появляется его использование в широком, и, соответственно, «отчинные» права московских князей постепенно распространяются на все русские земли, бывшие некогда частью Древнерусского государства, в котором ранее правили киевские князья.

Действительно, в период правления сына Дмитрия Ивановича князя Василия I к Москве оказывается присоединено Нижегородское княжество, являвшееся составной частью одного из сильнейших во второй половине XIV в. Суздальско-Нижегородского княжества, правители которого, наравне с московскими и тверскими, носили титул «великих князей», указывающий на их высокий статус в иерархии княжений Северо-Восточной Руси. Василий I мог претендовать на Нижний Новгород, так как, во-первых, приходился внуком суздальско-нижегородскому князю Дмитрию Константиновичу, а во-вторых, по праву великого князя Владимирского, поскольку Нижегородское княжество до 1341 г. входило в состав великого княжения Владимирского[429]. Однако, несмотря на это, Нижним Новгородом в конце XIV в. владели прямые потомки Дмитрия Константиновича – его сыновья Василий и Симеон. Таким образом, присоединение Нижнего Новгорода произошло при жизни князей, имевших наследственное право на этот стол, что с правовой точки зрения являлось недопустимым. В этой связи показательны отражения этих событий московскими и тверскими книжниками, что позволяет сделать вывод об идеологическом обосновании московской политики.