Концертмейстер. Роман в форме «Гольдберг-вариаций»

Концерт окончен. Семеро, громко переговариваясь, собрали бумаги и отправились в неизвестном мне направлении. В некотором недоумении пошел искать Олю. Она сидела в гримерке и делилась с филармоническими «кумушками» своими впечатлениями о только что происшедшем событии. Я застал момент, когда они одобрительно обсуждали галстук Ивана.

— Как прошла «Изольда»? — спросила участливо солистка.

— Все в порядке, — говорю, — умерла после пятого оргазма.

— Как? — притворно испугалась певица, — обычно это случалось с нею после третьего.

— Вот так, обстановка, наверное, располагала.

— Ой, девочки, какая она все-таки счастливая! — Оля сыграла женскую зависть для изумленных барышень. Те, не совсем понимая происходящее, очень заинтересовались и пообещали в следующий раз обязательно прийти «послушать и поучиться».

В этот момент в гримерку зашла секретарша и пригласила нас с Олей в кабинет директора, где заседал худсовет: «Следующим вопросом они будут обсуждать вас».

— Ты понял, какую я тебе рекламу создала, — шепнула Оля, покидая гримерку, — на следующем твоем выступлении будет вся филармония!

Не задерживаясь в приемной, сразу зашли в кабинет, где заседали «семеро». Наконец, я смог рассмотреть их как следует. Директор расположился на своем рабочем месте: за столом спиной к окну. Был доволен: улыбался и почесывался. По правую руку от него находился незнакомый мне человек в невзрачном костюме, в официальном — не для нарядности — галстуке. Он на секунду бросил взгляд в мою сторону, иронически улыбнувшись постным лицом. К директорскому столу были приставлены еще два — получалась буква «Т». Нас усадили по левую руку от директора напротив остальных участников заседания.

Председательствующий «животновод» начал обсуждение, сообщив, что программа, предложенная солисткой, была уже ранее прослушана худсоветом и получила заслуженно высокую оценку. «Сегодня мы услышали ее вновь, с другим аккомпаниатором. Думаю, а предварительно мы уже обменялись, — директор посмотрел на пятерых, напротив нас сидящих, — выскажу общее мнение: концерт, по крайней мере, хуже не стал. Поэтому Ольга Васильевна, мы Вас поздравляем, можете с завтрашнего дня приступить к столь успешной и высокоценимой публикой деятельности. А вот сольное выступлением концертмейстера, — добавил директор, — мы должны обсудить и принять решение о его тарификации. Попрошу членов художественного совета высказаться».

Слово взял «Простомоисеич»:

— Хотя вопрос о солистке мы уже рассмотрели, — начал худрук с воодушевлением, — я все же хочу к нему вернуться и поблагодарить Ольгу Васильевну за сегодняшнее выступление, доставившее мне истинное художественное наслаждение. Спасибо Вам за вдохновение, за плодотворную работу, в том числе и по подготовке кадров профессиональных концертмейстеров. Хочу обратить внимание художественного совета на то, каких успехов добился наш новый сотрудник за столь короткое время — всего за две недели они создали дуэт, вполне готовый к серьезной и успешной концертной практике. Спасибо!

— Что Вы, — кокетливо отозвалась Оля, — молодой человек столь богато одарен и профессионально подготовлен, что мне и заниматься с ним не пришлось. Он все понимает с полунамека.

— Вы благородная женщина, — «Простомоисеич» прижал к груди обе руки, — я завидую вашему концертмейстеру! — Подчеркнув паузой истинность сказанного, худрук продолжил:

— Перехожу к обсуждению сольного выступления нашего нового артиста. Сразу скажу, искомую категорию он, несомненно, заслуживает. Но одно замечание о его выступлении у меня имеется. Да, — «Простомоисеич», улыбнулся во весь рот, обнажив желтые от постоянного курения зубы, — я хочу отметить в качестве недостатка излишнюю академичность исполнения. Вы играли превосходно, но, как на экзамене в консерватории. А у нас Вы солист и артист! Нужны мимика, жестикуляция, даже хореография. Ну почему вы так серьезны?».

Я воспринял вопрос как риторический и оставил без ответа.

— Вот этому — артистической свободе и, если хотите, раскованности, — Вы можете научиться у нашей замечательной Ольги Васильевны. И я думаю, — подвел итог худрук, — Вы этому у нее научитесь!

Поблагодарив худрука, директор дал слово хореографу, предварительно сообщив, что с мнением Ивана Сергеевича худсовет уже знаком: его оценка столь высока, что в присутствии артиста ее вряд ли целесообразно озвучивать.

— «Зазнается», — пошутил специалист по крупнорогатому скоту в завершении.

Получивший слово «танцор» присоединился «ко всему тому, что было сказано выше» и тоже порекомендовал усилить хореографическую составляющую моего выступления. Он даже не постеснялся продемонстрировать, как можно красиво снимать руки с клавиш.

Директор, поблагодарив плясуна, обратился к «члену обкома», который, казалось, с отстраненным безразличием ожидал окончания мероприятия. Но начальник, соблюдая политес, все же вежливо попросил его выступить.