Контур человека: мир под столом

В темноте одной сидеть в коридоре под вешалкой было очень неуютно. Совсем как Ивану-царевичу в заповедном лесу. Только Иван-царевич не мог включить свет, а я догадалась. Прокравшись на кухню и подтащив к стене табуретку, я забралась на нее и щелкнула выключателем. Сразу стало не так страшно. Тогда я таким же способом зажгла свет во всех комнатах. И даже в ванной, и в туалете, и в коридоре. Но менее одиноко мне от этого все же не стало. Я снова села под вешалкой у двери. Мишка примостился рядом.

Может быть, Бабушка вспомнила, как два дня назад я разбила ее любимую чайную чашку, на которой был такой большой цветок, похожий на тот, который расцвел у Бабушки в комнате на подоконнике? Мне показалось тогда, что было бы здорово полить его именно из этой чашки! Однако, пока я в ванной набирала воду, она случайно выскользнула из рук и разбилась. Но плакала-то тогда я, а Бабушка меня утешала и говорила, что посуда бьется к счастью!

Из-за двери с лестничной клетки донесся звук поднимающегося лифта. Я прислушалась. Но – нет. Оказалось, что кто-то приехал домой не на наш этаж. Где-то внизу гулко, на весь подъезд, грохнула чья-то входная дверь, и все снова стихло.

Ни Бабушки, ни Бима по-прежнему не было.

Что же я еще такого могла натворить, чтобы она взяла и вот так вот, ничего не сказав, просто ушла от меня? Тайком! Ночью! Вместе с Бимом! Даже не попрощавшись… Слезы закапали было из моих глаз сами собой и… остановились.

Да просто Бим ночью запросился на улицу! Правда! Как же я об этом не подумала?

Давно став ухоженным и домашним, раздобрев от хорошей пищи и нашей большой любви к нему, наш несравненный пес тем не менее от своей прошлой уличной жизни сохранил неприятное наследство в виде проблем с желудком, что было предметом непрестанных Бабушкиных забот. Чем она его только не лечила: и гранатовой коркой, и корой дуба, и какими-то новомодными лекарствами, которые прописывал ветеринар! И надо заметить, что все это ему очень сильно помогало. Но, увы, ровно до того момента, когда, видимо, затосковав по своей прошлой вольной жизни, наш «недотерьер» в очередной раз случайно не срывался с поводка на прогулке и не исчезал из поля нашего зрения на один-два дня! Судя по последствиям, по старой памяти он успевал проинспектировать свои любимые помойки всей округи. Будучи найден, пойман, отшлепан и отмыт, он, как правило, на несколько суток заваливался отсыпаться. Чего, к сожалению, не скажешь о нас! Ибо тщательно отлаженный Бабушкиными усилиями собачий организм в результате несанкционированной пиршественной оргии снова давал сбой. И зачастую в самый разгар ночи, когда каждый из нас досматривал свой двадцать пятый сладкий сон, несчастный гуляка начинал горько сожалеть о своем преступном кутеже, сообщая нам об этом тоскливым поскуливанием. Глубокая собачья порядочность не позволяла ему опускаться до изгаженного паркета, и он, томясь и жалуясь на свои собачьи слабости, терпеливо ждал, когда же, чертыхаясь и проклиная все на свете, в своей постели завозится Бабушка. Жалостно мигая глазами и виновато поджимая хвост, он покорно пережидал, пока, зажигая свет, она, ругая его ругательски за распутный характер, не оденется наскоро и не выйдет с ним во двор.

Ну конечно же! Как я могла забыть? Бим в свой очередной «загул» уходил буквально неделю назад и, наверное, опять потащил Бабушку «проведать кустики». Зря я так испугалась. Сейчас они «проветрятся» и вернутся. Ворчащая Бабушка погонит Бима на его подстилку, угрожая тем, что если он еще раз сбежит, то она больше никогда не выйдет с ним ночью, «хоть лопни!», погасит везде свет, и вся квартира снова мирно засопит до самого рассвета.

Я поудобнее угнездилась под вешалкой, прислушиваясь, не загремит ли поднимающийся, теперь уже на наш этаж, лифт. Но время шло. Из подъезда не доносилось ни звука – ни Бабушки, ни Бима по-прежнему не было. Что же их могло задержать?

И тут мне пришло в голову, что на улице ночью им мог встретиться маньяк! Он, наверное, протянул Бабушке ну очень вкусную конфету, а Биму – кусочек сахару (за который наш пес кому угодно душу продаст!) и сказал, что у него еще таких в машине много. И они не смогли отказаться. Я знаю такие случаи – Бабушка сама мне про них читала в специальной газете, где писали всякие страшные истории. Вон она, та газета, до сих пор лежит на тумбочке возле Бабушкиной кровати – мне через незакрытую дверь комнаты хорошо видны большие желтые буквы, стоящие на голове раздетой тети, которая, видимо, собралась принять ванну или ложиться спать, да так ее зачем-то и сфотографировали.

Сначала я даже рассердилась. Я же никогда ничего не беру у чужих – вот зеленый воздушный шарик мне сегодня на озере дядя протянул, я сперва спросила у Бабушки, можно ли мне его взять? Я даже очень вкусные конфеты, даже большие шоколадки не беру! Просто отворачиваюсь, чтобы не было видно, как мне их хочется попробовать! А она? Конфету увидела – и пошла! Взрослые всегда делают то, чего детям нельзя! Придет домой, я ее обязательно очень серьезно отругаю.