Контурные карты для взрослых (сборник)

   — Странно. Мне кажется, это такая травма, когда ребенка отрывают от матери.

   Эсса вновь пожал плечами. Он не делал из этого трагедии.

   — Ладно, если захочешь поговорить об этом, я всегда рада выслушать.

   Мне почемуто казалось, что, если он пропустит через себя эту ситуацию, решит все внутренние вопросы и проблемы, ему станет гораздо легче жить. Но с чего у меня взялась такая уверенность, что ему нужно все это, я сказать не могла. Скорее всего, стереотипы срабатывали.

   — Мне надо в парикмахерскую, а то челка глаза закрывает уже. Я пойду в салон при отеле «Солнечная река», я уже договорилась с мастером, тебе не надо в ту сторону?

   — Нет, но могу зайти на рынок пока, там недалеко. У вас закончились фрукты.

   — Отлично, поехали.

   Эссе было интересно зайти в салон красоты отеля. Я видела, как ему хочется туда зайти, но он стеснялся. Я попросила его проводить меня, чтобы знать, где искать, если что. Он проводил меня до самого кресла, оглядывался, принюхивался. И хотя салон был не ахти какого уровня, на Эссу произвело впечатление даже такое скромное убранство. Мне было очень забавно за ним наблюдать.

   — Эсса, не плутай допоздна. Ты телефон взял?

   Он смутился, кивнул и быстрым шагом вышел из комнаты.

   Парикмахер, мулат низкого роста с лицом древнего оракула, звался Сантьяго, он приехал из ГвинеиБисау, и его английский сильно смахивал на португальский, разве что с английскими словами. Сантьяго много жестикулировал, много говорил и рассуждал так, словно находился гдето на стыке белой и черной культур. Он выделялся среди местных — витиеватые выражения, чрезмерная учтивость и совершенно нетипичная для местных галантность постоянно заставляли задуматься о том, где он все это перенял.

   — Мадам желает покороче или подлиннее?

   — Укоротите немного челку и концы, не слишком сильно, просто освежите.

   — Понятно.

   Он принялся закалывать пряди волос и, как бы между прочим, обронил:

   — Ваш друг очень милый парень.

   — Эсса? Тот, что был здесь?

   Сантьяго кивнул.

   — Да.

   Я посмотрела на его отражение в зеркале, и чтото подсказало мне, что я должна добавить объяснений.

   — Это сын моего сотрудника. Я помогаю ему подготовиться к экзаменам.

   Сантьяго вновь кивнул.

   — Не сочтите за наглость, не хотелось бы вмешиваться, непрошеные советы, знаете ли, всегда не к месту…

   Он обошел меня с другой стороны.

   — Но лучше бы вы так прилюдно парня не опекали. Он для вас мальчик, а для остальных мужчина, нехорошо это…

   — Я его не опекаю.

   — Ну… не обижайтесь, я чисто из симпатии… Я же вижу, вы ему только добра желаете. Но со стороны выглядит, что опекаете. А он ведь уже мужчина. Про него скажут, что он при мамочке, а это худшее оскорбление среди приличных мужчин.

   — Повашему, забота — это унизительно? Если я просто беспокоюсь за человека, это неприлично? Странные у вас приличия в мужском обществе.

   — Я понимаю, что для вас это кажется странным. Но таковы уж наши мужчины.

   — Вы имеете в виду африканцев?

   — Здешних африканцев, да, мадам. Они ведь подругому воспитаны, иначе, чем вашимальчики.

   — Но Эсса еще подросток, и я не вижу ничего плохого, что беспокоюсь, взял ли он телефон. Вашим бы мужчинам, наоборот, хорошо бы научиться ценить заботу.

   Сантьяго сравнял длину волос с обоих боков, прищурился:

   — Согласен с вами во всем, мадам. Но… Просто вы подругому оцениваете самостоятельность и независимость, мадам. Но я ведь не об этом. Я о вашем друге, об этом мальчике.

   — Вот именно. Эсса мне не сын и не муж. Он мой друг. Так что не совсем понимаю, почему я должна сдерживать свою заботу.

   — Он неправильно вас поймет, его неправильно поймут другие. Вы уедете, а он останется.

   — И скажет мне спасибо за то, что я отнеслась к нему почеловечески, а не как все.

   — Дайто бог, дайто бог, — промурлыкал Сантьяго. — Привязанность к матери губительна для мужчины, считают здесь.

   — А я не пытаюсь заменить мать.

   — Конечно, мадам, конечно. Наверное, я неправильно понял. Как вам — не длинно? Может, еще укоротить?

   — Нет.

   Очевидно, что он не согласен со мной и лишь из вежливости закрыл тему. Но меня злило то, что он превратно понял наши отношения. Неужели и другие тоже так думают? Неужели Эссу и правда оскорбляет моя забота? Это же глупость несусветная! Я настолько глупа и слепа? Не хотелось бы в это верить. И Эсса в жизни не признается, если чтото подобное крутится в его голове. Нет, все же с Эссой надо поговорить. А то мы оба окажемся в идиотском положении.