Контуры и силуэты

На этот раз я не стал тащить с собой щит — в случае разоблачения он мог только повредить, — просто с индифферентным видом попытался пройти мимо вахтерши, но она остановила меня. Показал ей две визитные карточки — одна менеджера. Взгляд женщины показался мне странным. Я сказал, что она может справиться у него обо мне по местному телефону.

— Проходите, — сказала она, но в дверях, поворачивая к лестнице, я краем глаза заметил, что она поднимет телефонную трубку.

Я подумал, что я по-прежнему “немецкий шляпник”, снова подумал, что, может быть, меня ждут — меня или кого-нибудь вообще, — и вероятно, как я и подозревал, меня направили сюда именно за этим. “Тогда это точно не «крыша», — подумал я, — а значит, что-то случилось”.

На втором этаже я сразу заметил какую-то суету. Коридор, как и вчера, был немноголюден, но те, которые проходили мимо меня, были как будто встревожены. Я снял шляпу и толкнулся в режиссерскую. Молодой человек и средних лет полнотелая дама с расстроенным видом сидели за разными столами. У окна стоял еще какой-то в изумрудно-зеленом пиджаке и оттягивал планку жалюзи. Он не обернулся.

— Как! Вы не знаете? — воскликнул молодой человек на мой вопрос, но дама свирепо взглянула на него, и он замолчал.

— Он в приемной директора, — ответила мне дама, — прямо по коридору, последняя дверь направо.

“Сейчас! — подумал я, выходя в коридор, — Уже бегу”. Здесь мне тоже что-то подсказывали и куда-то направляли. Известно, что советского человека — ничего, что бывшего — на месте никогда не бывает и не на месте его тоже не найти, дома он не берет трубку, если сам не назначил, а в учреждении бегает из кабинета в кабинет и если скажет, куда пошел, то его там наверное не будет. А здесь все получалось как-то очень уж слаженно и гладко, и все были очень любезны: и какой-то мужчина в доме менеджера, и матрона в режиссерской, и этот молодой человек, который пытался мне что-то сообщить. Правда, ему помешали, но может быть, и это для того, чтобы не портить сюрприз.

“Уж не арестовали ли его по подозрению в убийстве? — подумал я. — Все может случиться”.

Дверь в конце коридора (как раз та самая, “направо”) отворилась, и оттуда с виноватым видом вышел какой-то плотный, невысокий человек. Он осторожно прикрыл дверь за собой, громко выдохнул воздух и обмяк, как после сильного напряжения. Еще раз вздохнул, собрался и пошел навстречу мне по коридору. Проходя мимо, бросил на меня взгляд, настороженный и боязливый. Дойдя до конца коридора, я, конечно же, повернул налево. Навстречу мне пробежала какая-то очень модная, как и все здесь, женщина. Пробегая, она взглянула на меня. В ее глазах было то же, что и в глазах полного мужчины: подозрение и страх. Я обернулся, чтобы посмотреть ей вслед, и увидел во внезапно отворившейся двери приемной худощавую фигуру полковника, но он, разговаривая с кем-то невидимым, повернулся ко мне в профиль и не заметил меня.

“Тебя мне только не хватало!” — подумал я и, отвернувшись, чуть не столкнулся со спешившим мне навстречу мужчиной. Он прямо-таки отскочил от меня. Он был почти в истерике. Во всем этом заведении сегодня была какая-то очень нервная атмосфера. Хуже: атмосфера паники и страха.

Я завернул за угол. Дверь осветительской ложи была приоткрыта, и, кажется, там никого не было. Во всяком случае, никто никуда не светил. Я заглянул, а потом вошел в нее. Подошел к барьеру и, опершись о него, оглядел пустой зал. Не было никакой жизни и никакой паники — порядок и тишина. Занавес был опущен. Выключенные фонари разного вида и назначения были направлены на сцену. Я погладил рукой стоящий на штативе “пистолет”, прибор, дающий узкий, направленный луч. Хорошее название, когда стоишь на сцене, и его луч направлен тебе в лицо, наверное, чувствуешь себя, как под прицелом.

— Хм, интересно, — услышал я знакомый баритон полковника, — может быть, это вообще разные люди?

— Вы думаете, звонок был случайным? — спросил другой голос, молодой и, как мне показалось, тоже знакомый.

— Не обязательно случайный, — сказал полковник, — но и не обязательно от покойника.

Похоже, что они говорили обо мне.

— Могло быть назначено, — снова сказал молодой голос, и я вспомнил его. Это был голос “кадета”, моего партнера по картам.

— “Назначено”? Хм, оригинально, — сказал полковник, — рандеву привидений. Ха!

— Что? А-ха, да. Ха-ха-ха-ха! — расхохотался “кадет”. — В Концертном зале! Ха-ха-ха-ха!

Его жизнерадостный смех еще долго удалялся по коридору.

Я вышел из своего укрытия. Никого не было в коридоре. Менеджера я не застал — о нем заботился полковник, — и мне не удалось получить ответы на свои вопросы. Я подумал, что как же я упустил это из виду? Ведь я же сам просил его об этом. И на квартире менеджера, видимо, были его люди. Однако что-то, наверное, пошло не так, иначе полковника бы здесь не было. Похоже, что у него тоже появилось немало вопросов, возможно, тех же, что и у меня. Исчезнувший охранник, цветы... Неужели менеджер замешан в этом больше, чем я предполагал?