Конвейер неправильных желаний (СИ)

Антон как-то оценивающе осмотрел меня, будто примеряясь: справлюсь я с этим заданием или нет. А я для себя уже решила, что сделаю всё в лучшем виде, даже если они на голове танцевать заставят.

- Хорошо, - обреченно вздохнул парень, видимо, смирившись с тем, что в вип-зону придется идти мне. - Бар там свой, да и ничего особенного там не будет. Тем более, второй этаж сегодня на Ким, а она подстрахует, если что.

Кивнув ему, сняла с себя фартук, оставаясь только в коротких рваных шортах и рубашке с расстегнутыми верхними пуговками, но опущенными рукавами - я визжала, как ненормальная, когда они расстегивали пуговицы и рукава отрезать хотели, но их, как последний оплот моей чести, я отвоевала.

Поднявшись по винтовой лестнице, прошла чуть вперёд по коридору и оказалась в вип-ложе.

Вообще она собой представляла балкон, возвышавшийся над танцполом. Спинкой к парапету стоял огромный диван, занимаемый сейчас парнями, я бы даже сказала, молодыми мужчинами, кофейным столиком, на котором сейчас стоял кальян и разнообразный алкоголь - и на кой им свой бармен? - и в отдалении от всего этого скромненький бар, достающий мне до талии, и двумя метрами в длину. Вполне себе неплохо.

Поправив голубую косынку с вишенками, почти смело вышла из тени прямиком в лоджию. Ребята встретили меня радостным улюлюканьем, и я бы даже улыбнулась в ответ, если бы не наткнулась на льдисто-голубые глаза, сверлящие в моем лбу дырку.

- Ну вот, Андреич, а ты не хотел своего бармена! Такая же милашка! - один из них ощутимо ударил учителя по плечу, на что тот лишь поморщился, а я, тихо икнув и забив истерику в зародыше, шмыгнула за стойку, таким образом отгораживая себя от Александра Андреевича.

Не знаю почему, но именно сейчас я ощущала в нём наибольшую угрозу для себя. Наверное, потому, что он был пьян. Ощутимо пьян. И, да, это пугало.

И в чём же повод напиваться среди рабочей недели?

Вот именно об этом я рассуждала, пока выполняла их мелкие заказы.

Он подошёл, как гром среди ясного неба. Когда я уже и не ждала его увидеть. Просто подошёл и сел на специальный барный стул, при этом не переставая сверлить во мне дырку, чем просто нереально нервировал. Насколько я поняла, они играли в «Правда или действие», и сейчас был отнюдь не его черед, так что же ему тут понадобилось?

- Громова, - пьяно начал он, чем заставил меня вздрогнуть и выронить протираемую мной рюмку. Та неумолимо приближалась к земле, и мне бы обязательно влетело, разбейся она, поэтому я, даже не особо-то и думая, выставляю вперед ногу, и рюмка, встретившись с носом моих кед, просто скатывается на пол. Облегченно вздохнув, подняла злосчастную рюмку и, поставив её в полочку под баром, выжидающе посмотрела на учителя.

А тот, казалось, и не замечал меня. Он тупо пялился в вырез моей рубашки. Ну, не моей, Антона, но сути дела это не меняет. Нервно застегнув эти уже трижды проклятые пуговицы, чем, собственно, и привлекла внимание Александра Андреевича, я выжидающе уставилась на него, желая всё-таки выяснить причину его прихода.

- А, Громова, - снова начал он, а потом вдруг резко замолчал. - О, а я забыл! - пьяно заржал он, а потом повернулся к своей компании, которая не сводила с нас любопытных глаз. - Пацаны, а чего я к ней подошел?!

- Ты засосать её обещал! - услужливо подсказал один из них, и все дружно заржали, а я забыла, как дышать.

Страшно. Просто страшно.

Пьяно покачиваясь, он развернулся обратно ко мне.

- Точняк! Громова, нагибайся!

- Что? - испуганным шепотом переспросила я, но мой голос затерялся в громкой музыке. Учитель, приняв шевеление моих губ за согласие, перегнулся через стойку и грубо ухватил меня за подбородок. Любые попытки вырваться оканчивались сильным нажатием на скулы и моим тихим писком.

- Вот только не строй из себя недотрогу, Громова! - даже как-то зло сказал он. - Все вы, пробляди, одинаковые! Так что не рыпайся и получай удовольствие, - он злился. Очень злился. Только я не видела причины его злости. Искала, но не находила. И ею не могла быть я. Потому что ничего такого ему не сделала!

Я сама толком не поняла, как все произошло. Просто в какой-то момент почувствовала сильную боль на нижней губе и раскрыла рот, чтобы сказать хоть что-то, но вместо этого моих губ коснулся чужой язык. Чужой, холодный и противный.

Это, собственно, всё, что я могу сказать о своем первом поцелуе: мокро, противно и очень обидно.

И мокро было не только потому, что он облизал мне половину нижней челюсти, а потому что я заревела.

Позорно разрыдалась, опустив руки и не сделав ничего в свою защиту.

Учитель, а точнее моральный урод, отстранился и обвел меня взглядом победителя.

Утерев злые, да, именно злые, слезы, посмотрела на Александра Андреевича, как на полное ничтожество, просто пошла к выходу из зала. Быстро пошла.

Господи, да почему я вру самой себе? Я бежала оттуда!

Столкнув по пути Сашу с подносом с какими-то закусками, пролетев мимо Игоря Павловича, который тоже не смог меня остановить, забежала в подсобку, схватила пальто и выскочила из клуба.

Нафиг всё!