Конвейер неправильных желаний (СИ)

Знаю, что до конца смены ещё час, а на улице четыре утра, но я не могу там больше находиться.

А самое, не побоюсь этого слова, хуёвое - то, что он таки добился своего! Мелочная мразь.

И я готова поклясться чем угодно, что в тот момент взгляд его был совершенно трезвым.

Комментарий к 5. “Хрупкие рамки дозволенного”

========== 6. “Проблядь здесь Вы!” ==========

Вот насколько надо быть меркантильной мразью, чтобы поцеловать свою ученицу?

Грубо поцеловать, попрошу заметить.

Утром, стоя перед зеркалом и неумело замазывая корректором синяки под глазами и на скулах, я придумывала причину, как бы отмазаться перед работодателем за то, что ушла с рабочего места раньше времени.

Как ни странно, но это волновало меня куда больше, чем вчерашний недо-поцелуй.

Устало вздохнув и последний раз проведя пальцем по особо жирной полоске тонального крема, я закинула синюю с белыми черепками сумку на плечо и спустилась вниз.

Всё семейство собралось за обеденным столом и завтракало, я же, ухватив свои стандартные вафли, политые сгущенкой, хотела было отправиться в школу, когда меня остановил спокойный голос мачехи:

- Беатриса. - Я повернулась и вопросительно посмотрела на нее. - Подойди, - и поманила меня пальцем. Я подошла чисто из интереса: просто хотелось узнать, какую подляну Вселенная подкинет мне сегодня.

Критично заглянув мне в глаза, женщина, которая, признаю, была довольно привлекательна, хмыкнула и полезла в сумочку, которую всегда неизменно имела при себе. Достав оттуда пудру, она раскрыла её и взяла в тонкие музыкальные пальцы спонжик. Как в замедленной съемке я наблюдала, как эта женщина, которая ненавидит меня всеми фибрами души, поднялась, аккуратно, попрошу акцентировать свое внимание на этом слове, взялась за мой подбородок и принялась медленно водить спонжем у меня под глазами.

Честно, я ожидала чего угодно: от пощечины до ножа в спине, - но никак не этой своеобразной заботы.

- Вот так-то лучше, - хмыкнула она и села обратно за стол, будто ничего и не было.

- Спасибо, - тихо сказала я и поспешила уйти, пока я банально не упала в обморок от шока.

Да чтоб Инесса позаботилась обо мне…

Да никогда! А тут такое!

Шокирована была не только я. Отец и инфузория тоже выпали из реальности. Люба так и осталась сидеть с поднесенной ко рту ложкой.

В прострации я села к водителю, в таком же коматозе вошла в школу, а потом в кабинет математики…

Милы сегодня не было, поэтому вафли я съела одна, запивая вишневым соком. Вообще не люблю столовые. Слишком много людей, слишком много взглядов на серую и непримечательную меня. Всего слишком много.

Шесть уроков пролетели незаметно, и я уже собиралась идти домой, когда ко мне подошла Карина Одинцовская, староста класса, и предупредила о дополнительных по русскому.

Ну вот только этого мне и не хватало!

А может, прогулять?

Именно с таком вопросом я и обратилась к миниатюрной девушке в синем платье из плотной ткани и белых балетках.

- Бят, ты чего? - со смехом проговорила она. - И от тебя ли я это слышу? Ты же в шестом классе с температурой на контрольной сидела да еще потом и половине класса помогла. Тем более, ты командир класса, тебе там быть обязательно. Если ты не придешь, то и все положат на этот урок.

- Эх, пошли, - смирилась я, шагая за девушкой. Идти на эти дополнительные и видеть хамоватую рожу учителя не было никакого желания. Но сходить все равно надо было. Вдруг расскажет что-нибудь новое и действительно важное.

На этих дополнительных я сидела с Кариной на первых партах, а учитель, наплевав на всех, спал. Положив голову на парту и накрывшись толстовкой, он чуть слышно посвистывал носом при вдохе и подрагивал плечами на выдохе. И его совершенно не интересовали четырнадцать учеников, находящихся в классе помимо него.

- Слушайте, я немного подзаебалась ждать его, - устало вздохнула Зарина. В кой-то веки я была согласна с ней.

- Громова, ты же командир, сделай что-нибудь! - стервозно воскликнула Люба, кидая в меня тетрадку. Я не успела уклониться, поэтому тетрадка с цветастой обложкой прилетела мне четко в скулу и попала по свежему синяку, очень сильно разозлив меня.

Встав со стула, который в приступе моей истерии упал, я прошла в конец кабинета, туда, где стояли вазы с разными цветами, и схватила самую большую и полную воды. Класс замолчал.

Сказывался стресс, полученный сегодня ночью, утром, и вообще напряжение в течение дня.

Не отвечая за свои действия, я вернулась к первой парте, где, достав из вазы цветы, тоненькой струйкой, под гробовое молчание класса, вылила уже плохо попахивающую воду на голову Александра Андреевича. Учитель вздрогнул и поднял голову. Для убедительности стряхнув последние капли прямо ему на лицо, я положила ему на голову ещё и цветы, которые тут же рассыпались на пол. А по белой майке учителя расползлось неприятное зелёное пятно.

Удовлетворенно хмыкнув, я поставила вазу на стол и вернулась к своей парте. Всё, я отомщена, и я могу жить и умереть спокойно. Хоть сейчас.

Учитель ошалело хлопал голубыми глазами и судорожно хватал пухлыми губами воздух.