Конвейер неправильных желаний (СИ)

Тебя больше нет, — с чувством протянула я. Усмешка не стиралась с лица этого самодовольного хама, будто я ему тут любовную руладу посвятила! Бесит! И, каюсь, последнюю часть припева придумывала на ходу. Ну просто выбесил меня этот урод со своей самодовольной рожей. Не поверил он, видите ли, в мои вокальные способности!

Радостный припеву Колчанский подскочил с места и, оторвав меня от земли, от души прокрутил под аплодисменты класса.

— Бяту-усик, ты просто космос! — Меня поставили на пол, отобрали листок с текстом и, поцеловав на прощание в лоб, ускакали к себе за парту радоваться обновке.

— Замечательно, Громова, выбираешь песню сама. Репетировать можешь начать за две недели до праздника. Или когда тебе будет удобно, — протараторила завуч и развернулась на толстенных каблуках, чтобы тут же столкнуться со стоящим в проходе Антоном.

— Эм, кхм, можно мне Беатрису на пару минут? — спросил он у учителя и, не дожидаясь кивка, поманил меня пальцем и вышел под томные охи-ахи девушек.

Ну да, такой шикарный персонаж, как Антон, не мог вызвать иной реакции. Нежно-голубой ирокез, заплетенный в косички, красная рубашка в клеточку с завернутыми по локоть рукавами, и темные джинсы. Да и сам парень был хорош собой, а про накачанное тело я вообще молчу.

Виновато посмотрев на Александра Андреевича, который просверлил в моей голове лишнюю дырку, я выскочила из кабинета прямо в объятья Грачеева.

— Антон, ты чего тут? И как ты кабинет нашел? — удивленно спросила я, а удивляться было чему, потому что наша школа — настоящий лабиринт.

- Очень просто, Бяточка, я посмотрел номер твоей школы в документах на работу в баре, а потом — расписание, которое на первом этаже висит.

— Да, но как кабинет нашел?

— Бята, ты меня обижаешь! — Он положил руку мне на макушку, и этот жест почему-то показался мне очень покровительственным. — Я раньше учился тут. Между прочим, с золотой медалью закончил, а сейчас на юриста на заочке учусь, потому что сестра мелкая дома!

— Вау, а я и не догадывалась о таких аспектах твоей биографии, — удивленно выдохнула я, а потом спохватилась: — Ты чего, кстати, пришел?

— Так ты вчера из клуба улетела и расчет не забрала у Палыча, вот он и попросил меня тебе занести. Хотели запрячь Ким, но у нее своя какая-то трагедия дома. — Он почесал затылок и достал из заднего кармана простенький белый конверт. — Первые полгода зарплату будешь получать в конвертах.

— Четырнадцать тысяч? — удивленно ахнула я, когда пересчитала сумму.

— Что, мало? — лукаво усмехнулся парень, переступая с ноги на ногу.

— За четыре отработанные ночи это офигеть как много! — замахала я руками. — Тем более для меня! А ты сколько получаешь?

— Ну, у нас у всех расчет каждые четыре отработанные смены, — зачем-то сказал он, а потом ответил на поставленный вопрос. — Ну, двадцать штук, плюс чаевые… Ну, штук сорок за смену выходит…

— Чаевые? — удивленно спросила я.

— Ну да, клиенты иногда оставляют. — Снова этот неловкий жест с почесыванием затылка. — Так, Бятка, не выводи меня из равновесия своими вопросами, — строго сказал он, а потом развернулся и потопал по коридору. — До послезавтра. Сегодня ты отсыпаешься! — И скрылся за поворотом.

Ну вот что за странный человек?

Ещё раз пересчитав деньги и сложив их обратно в конверт, вернулась в класс, где меня уже ждал злющий учитель и какие-то мутные одноклассники.

На негнущихся ногах прошла к своей парте, старясь игнорировать откровенно недобрый взгляд, направленный в мою многострадальную голову, где, по идее, должна была уже просверлиться дырка.

И с чего эта необоснованная агрессия, м? Сначала на Колчанского, потом на Антона. Мне это очень уж не нравится. Это, по меньшей мере, раздражает. И заставляет задуматься об адекватности нашего учителя.

В общем и целом, день прошел неплохо. Страница моего дневника за сегодняшнее число пестрила хорошими, я бы даже сказала, отличными оценками: две пятерки по русскому — одна за тот номер, вторая за домашнее задание. Не зря спать сегодня не ложилась. Пять по контрольной по английскому, единственная из всего класса. Пять по математике, и идеально сданный зачет по обществознанию.

Все двигалось в своем русле, но только маленький червячок, отвечающий за сомнения, постоянно грыз меня изнутри. Я назвала учителя проблядью, а мне за это совершенно ничего не было. Вообще. Даже объяснительной беседы с директором, что было крайне странно. Поэтому, дабы развеять все сомнения, я поспешила узнать обо всём у Одинцовской.

— О Боже, Бятк, он так орал! Мы думали, что у него вена на лбу лопнет от перенапряжения, — тихо смеясь, поведала она. — А после, когда смог связывать слова в правильно построенные предложения, предупредил, что если кто-нибудь что-то скажет или попытается простебать тебя, получит неуд в году. Кириллов пошутил, что ты отсасываешь ему, учителю, за защиту и хорошие оценки, так он на него так зыркнул, что бедный парень подавился воздухом и весь урок сидел аки забальзамированная мартышка.

Что ж, вопрос был исчерпан, только зачем защищать меня? Тем более, так яро.