Координата поврежденности

Он наконец взял себя в руки и еще раз более внимательно осмотрел помещение.

– Интересно, где мы.

– Судя по тому, что рты нам ничем не заткнули, они не боятся, что нас услышат. Скорее всего, мы где-то в глуши на каком-то заброшенном складе, – высказал предположения Лайт, которые и ему приходили в голову.

– А на медицинском не учат, что делать, если тебя приковали наручниками? Как, к примеру, открыть замок без ключа?

– Когда выберемся отсюда, непременно предложу курсы по вскрытию замков и искусству побега в случае похищения как обязательную часть программы для всех специальностей.

Не будь они в подобном положении, Мин пришел бы в негодование от несправедливости, что именно навязанный отцом парень так легко улавливал его иронию и мог без труда поддерживать этот тон. Да и вообще, не кричать и не сходить с ума, а наоборот, каким-то образом помогать ему справляться с критической ситуацией. Мысль, что он не один, держала на плаву. Это то, за что удавалось цепляться, чтобы не рухнуть. Всегда нужен якорь, чтобы не потеряться. И почему-то для него якорем стало присутствие докторишки рядом.

– Мин… – снова заговорил Лайт спустя небольшую паузу. Все это время тот что-то упорно рассматривал и пыхтел, но он подумал, что парню просто неудобно или больно. – Мне кажется, если я постараюсь, то смогу выскользнуть из наручников, правда, придется сломать сустав большого пальца. Я читал об этом в учебниках и видел в нескольких фильмах.

– Ты, конечно, сейчас живешь дома у опытного хирурга, и даже если тебе отрежут палец, отец поможет пришить новый, но давай без экспериментов. Я постараюсь вытащить нас тем образом, которым привык: переговорю с организатором. Скорее всего, им нужны деньги. Тебя же тут вообще быть не должно.

– Тебя тоже! Даже если кто-то решил тебя похитить, неважно по каким причинам, это не твоя вина, что так сложилось.

Было тяжело слышать эти слова, ведь сейчас Лайт не имел причин лгать, и это пробуждало ужасное чувство, которого Мин всегда избегал – раскаяние. В таком положении речь уже не шла о притворстве, корысти или обмане. Он понял, что парень изначально был не таким, каким он его себе нарисовал. С первой секунды, увидев Лайта в кабинете отца, он сам сделал из него врага, сам породил эту ненависть и все ситуации, вытекающие после. Он никогда не отрицал очевидное и в этот раз решил, что, выпустив на свет слова, выпустит и смелость, которая сейчас очень даже пригодилась бы им обоим.

– Ты здесь из-за меня. И если бы всего этого не случилось, вряд ли бы это когда-нибудь слетело с моего языка, но… прости, – он сглотнул от тяжести произнесенного слова. Он не помнил, когда в последний раз извинялся вот так открыто и по собственному желанию. – Знаю, что вел себя отвратительно. Ты ничего не сделал мне, но я подозревал тебя во многом. Даже думал, что ты можешь оказаться внебрачным сыном отца, – отчего-то сейчас это казалось до смешного нелепым. Лайт продолжал смотреть на него, ничего не говоря, и Мин решил выговориться, пока мужество не иссякло. – Все, к чему прикасается отец, становится для меня невыносимым. Я увидел, что он смотрит на тебя так, как на меня никогда не смотрел, и возненавидел тебя за это.

– Мне жаль, что я вмешался в ваши отношения, и понимаю, почему ты так себя вел. Знаешь, что самое лучшее в новом дне? – Мин не поднимал головы, но внимательно слушал. – Он дает тебе возможность стать лучше. Мне тоже знакомы гнев и ревность. Мы всего лишь люди и делаем ошибки. Никто не идеален.

Какое-то время он буравил взглядом грязный пол, а когда заговорил, постарался говорить привычным голосом.

– Ты, наверное, ждешь, что я буду называть тебя Пи после таких душевных разговоров и наставлений.

– Я ненамного старше, это необязательно, Однако ты мог бы прекратить называть меня «докторишкой». Да, как-то услышал, что ты назвал меня так в разговоре с Кхун Нун.

– Не могу ничего обещать.

Охватившее его ощущение умиротворения, несмотря на их положение, поразило. Он представил, что сейчас Лайта могло не оказаться рядом. Если бы парень не решил отдать ему потерянный бумажник, если бы не поехал за ним… Похитители могли бы пришибить его раньше, чем отец вообще осознал бы его пропажу.

Их первый нормальный диалог, который зародился в совсем ненормальных условиях, был прерван. Дверь снова открылась, и вместо похитителя Мин смотрел на…

Нану? Какого?..

– Хеллоу, любимый.

Он был уверен, что ничто не шокирует его больше положения, в котором они оказались. Тем не менее Нана, переступающая хлам на шпильках, лишила последней уверенности в том, что он в своем уме.

– Ч-что… ты здесь делаешь?

Хотя, конечно же, он уже понял. Какой же он идиот! Отец никогда бы не позволил себе соприкоснуться с опасными делами. Разве он его не знает? Вонграт-старший был холоден и равнодушен к семье, но добропорядочен и законопослушен до мозга костей. Он бы ни за что не оказался втянутым в нечто такое, для чего понадобилось бы похищение людей. Только один в их семье мог навлечь беду.