Координата поврежденности

– Стой. Если ты серьезно, тогда тебе следует переодеться. Не хочу, чтобы твоя одежда испачкалась. – Лайт зашел в одну из спален и через несколько минут вышел с обычной однотонной футболкой и шортами в руках.

Мин молча взял их, вошел в ванную и переоделся. И успел неоднократно спросить себя, что, собственно, намеревается делать. Затем он вернулся и увидел, что Лайт наливает краску в малярную ванночку из ведра, стараясь не вымазаться еще больше.

В хаосе плавящейся рациональности осела мысль – этот обыденный момент куда интимнее, чем все страстные приключения, которые он переживал с самыми разными людьми, резко возникавшими в его жизни и так же резко исчезавшими. Мин ощущал волнение, приближаясь к Лайту, которое не отражалось у него на лице, но внутри разрывало на десятки незащищенных частиц. И поскольку к подобному он не привык, это буквально парализовывало, и ему пришлось приложить усилия, чтобы делать шаг за шагом.

– Нравится цвет? – не замечая хаоса в его душе, спросил Лайт.

Мин заставил себя отреагировать на вопрос.

– Приятный, – искренне ответил он, смотря на лиловую половину уже покрашенных стен.

– Итак, мне стоит спрашивать, чем обязан такому неожиданному визиту, или нет? Когда я наконец перестал маячить перед глазами в особняке и университете, ты можешь вернуться к привычному образу жизни.

– Раньше было не так уж хорошо, чтобы я стремился к этому возвращаться, – сухое горло слиплось, когда он сглотнул. Но вовсе не слюну, а страх.

Атмосфера изменилась, когда Лайт, услышав ответ, замер с валиком в руках, а потом все же продолжил неуверенные движения по стене. Это было искусственное спокойствие. А Мин слишком хорошо разбирался в притворстве, поскольку прожил так долгие годы. Он знал, что Лайт нервничает.

– Не думаю, что в твоей жизни изменилось так уж много, – спустя какое-то время произнес парень, когда Мин взял второй валик и, погрузив его в краску, приступил к оставшейся части стены.

– Со стороны может и не заметно, но разница есть. – Он понятия не имел, чего хочет добиться этим разговором, однако останавливаться не собирался.

– Тогда, надеюсь, это приятные изменения. – Мину не требовалось смотреть на Лайта, чтобы видеть, что тот говорит с искренностью и беспокойством.

Некоторое время они молчали и просто продолжали покрывать стену краской. Почему болезненное прошлое нельзя так же легко закрасить? Стать голой гладкой стеной, на которой можно нарисовать что угодно, и не нужно шпаклевать, шлифовать, замазывать. Какой краской ему перемазаться, чтобы обрести шанс начать сначала? Чем прикрыть душевные дефекты и телесные неровности?

Лиловый цвет поглотил последний непокрытый участок, и они сошлись в одной точке, заканчивая работу. Лайт хотел забрать у него валик, но Мин сам протянул его, хотя и не выпустил из рук. Вместо этого он осторожно шагнул к парню, понимая, что самым наглым образом врывается в чужое пространство. Однако в собственном было так одиноко.

– Слушай…

Лайт одновременно с этим отшагнул и задел ведро, из-за которого споткнулся и упал. Остатки краски расплескались по полу, но пленка, которой он был устелен, немного спасла ситуацию. Правда это не очень помогло самому Лайту, у которого теперь перепачкалась не только футболка, а еще шорты и руки.

– Черт, да что ж такое! – Затем парень еще пару раз выругался на собственную неуклюжесть, в то время как Мин стоял на распутье: ему беспокоиться из-за испуганной реакции Лайта или наслаждаться его растерянностью и домашним обликом?

– Давай помогу.

– Ты сам испачкаешься, – проворчал Лайт.

Мин не послушался и помог парню подняться. Лайт уставился на его руку, которая ухватилась за запястье, скрывая прикосновением причудливое плетение вен. Какова она – история его тела? Мин хотел бы изучить историю каждого неприкрытого сантиметра этой кожи.

Они оба молчали, но, когда его рука двинулась выше и провела лиловую линию до самой шеи, было слышно, как под кожей лихорадочно бьется пульс и как Лайт сглотнул.

– Мин…

– Почему ты все это время был один?

Тело напротив замерло, хотя пульс продолжал биться, как загнанный в капкан зверек.

– Один раз попробовал, и это оказалось… больно. Больше меня любить не тянуло. – Мин знал, что Лайт говорит ему правду. – И не знаю, мне на самом деле никто не нравился, и я тоже никому не нравился. Пока я учился на врача, время пролетало неощутимо, а после просто перестал замечать его. Я не тот человек, который так уж страдает без любви. – Под конец казалось, что парень храбрится, хоть и пытается быть честным.

– Сейчас тебе тоже никто не нравится? – рука Мина продолжала водить по чужой коже маленькими кружками, пачкая все новые и новые участки кожи лиловым.

– Я… – Лишать Лайта способности говорить было даже приятно. Докторишка оказался не таким уж и хладнокровным по части любовных дел, каким выставлял себя на дне рождения. – …не знаю.

– Что же тебе нужно, чтобы узнать? – прошептал он, приближая свое лицо к чужому, но без резких движений. Сейчас хотелось замедлиться. Застыть.

– Мин… зачем ты это делаешь?