Копье и кость

– Присядем напоследок? – предложила женщина, опустившись на землю. Рамир, улыбнувшись, опустился рядом. – Давно хотела спросить: зачем ты помогал мне?

– Я надеялся, до этих разговоров не дойдет. – Рамир нервно потер шею.

– Ответить придется, Рамир. Я больше года ломаю голову. Отомстить Наадалам ты мог и без меня. И даже когда прознал, что Бут у меня в плену, ты мог так же тихо, как всегда, пройти мимо часовых и отнять его жизнь. А после этого я бы наутро казнила провинившихся стражников. Я только оттягивала срок возмездия и мешала тебе, – усмехаясь, признала Бану. – По существу, тебе вовсе ничего не стоило перебить всех Наадалов так, как умеем только мы. Так почему?

Рамир смущенно засмеялся. Совсем тихо.

– Ты ведь хорошо знаешь мою историю, Бану?

У одного из тех, что держали фыркающих коней, невольно сошлись брови на переносице – этот безродный мужлан обращался к танше на «ты», да еще и звал так, как себе позволяли только тан Сабир и Русса-Акбе!

– Пожалуй, хорошо, – благосклонно кивнула женщина.

– А я знаю твою. Наши истории похожи – как истории всех, кто прошел через белые ворота на песчаном острове посреди Великого моря. В Храме Даг те, кто сумел превратиться из раба в Клинок с номером выше двадцатого, кто проходил в обучениях одни и те же кампании, становятся ближайшей родней. Выйдя из храма, ты вернулась на родину, где ретиво взялась помогать Яввузам, которых толком не знала, по той лишь причине, что вы семья. Разве я мог поступить иначе, когда встретил тебя, Бансабира? Мы прошли вместе не так уж мало, и, не побоюсь этого слова, я даже приложил руку к твоему третьему рангу. Ко всему прочему, – Рамир наконец повеселел, – мы земляки. Как выходец из Пурпурного танаара – пусть и очень давний – я присягнул его танше, а как Клинок Праматери я склонил колено перед той, чей номер меньше моего. Старейшиной храма, если подумать.

Бансабира тихонечко расхохоталась, ухватившись за живот и изо всех сил сдерживаясь, чтобы не рассмеяться в голос.

– Старейшиной! Праматерь! Рамир! – невнятно выговаривала она, зажимая рот ладошкой.

Рамир играючи поймал женскую ладонь с бронзовым перстнем и легонько стукнул по украшению пальцем.

– У тебя третий ранг, у меня девятый, все честно.

– У тебя такой же девятый, как у меня – сорок восьмой, – ответила Бану, успокаиваясь.

– Возможно, но точно не выше пятого. А то и шестого. – Рамир протянул по земле руку ладонью вверх в немом приглашающем жесте.

Бану невидимо улыбнулась, вложив пальцы.

– Ты возвращаешься в храм, – проговорила женщина.

– Ты давно знала, – ответил мужчина, припомнив их летний разговор на берегу реки.

– Уверен?

Рамир промолчал. Поднялся, помог встать танше.

– Ладно. – Бану, встав, обернулась к мужчинам неподалеку. – Подойдите.

Наблюдатели подвели коней. Бансабира вновь обратилась к Рамиру:

– Твое золото, еда и плащ, – хлопнула по седельной сумке на одном из скакунов. – Форма для Юдейра на втором скакуне. Юдейр!

Молодой мужчина приблизился. Бансабира по-хозяйски запустила руку под его стеганую куртку, пощупав, точно ли он не пострадал во время дневного представления.

– Ты никогда не создашь семьи, не будешь жрецом или генералом. С этого дня ты – тень, командующий моей разведки, и для всего остального мира ты мертв. Рамир объяснит тебе все, что нужно знать. Через три недели ты должен вернуться.

– Слушаюсь, госпожа. – Юдейр упал на колено, прижав к сердцу кулак.

Бансабира мимолетно коснулась его плеча и повернулась к Клинку Богини:

– Надеюсь на тебя, Рамир. – Тот улыбнулся. – Да, и еще… – Бансабира приблизилась, кажется мгновенно забыв о присутствии Юдейра. – Ты же возвращаешься в храм не ради самого храма?

Рамир иронически хмыкнул:

– Не знаю, что из этого выйдет, но Шавна Трехрукая – главная причина. Попробую еще раз.

– Тогда, – Бансабира встала совсем близко, взяла в ладони голову Рамира, заглянула в глаза, – у меня есть одна просьба. Передай его моей дорогой подруге.

Бансабира поцеловала Рамира – некрепко, но долго. Отстранилась, улыбнулась, отступила на шаг. Рамир коснулся губ и в недоумении перевел глаза на таншу. Когда заговорил, голос сипел:

– Спасибо, Бану. Я обязательно передам. Правда, – мужчина чуть усмехнулся, возвращая самообладание, – Астароше я его передавать не стану.

Бансабира засмеялась, ударив друга по плечу. Было понятно, что пора садиться в седла. Юдейр влез первым, Рамир подал ему труп Бута – решено было сбросить его в реку поодаль от лагеря.

– Да благословит тебя Мать Сумерек, Бансабира Изящная, – ласково проговорил Рамир из седла.

– Да благословит тебя Мать Сумерек, Рамир Внезапный, – так же тепло отозвалась женщина.

Однако Клинок Богини все еще не торопился уезжать, сдерживая нетерпеливого коня. Наконец спросил:

– Если я встречу Гора, передать ему что-нибудь?

– Да, – ответила Бану непринужденно и безмятежно. – Чтобы он сдох.

Рамир захохотал и, развернув коня, помчался вдаль. Юдейр держался следом. Когда мужчин стало не различить, Бану обернулась к последнему оставшемуся соратнику: