Копейщики

С каждым годом, проведённым на Востоке, Меро всё чаще становился свидетелем страшных дел, которые были недостойны не только воинства Христова, а даже разбойников с большой дороги. Но чтобы кто-то из братства при свидетелях пошёл на осквернение мусульманской святыни, а тем более коварно присвоил её? Да зачем она была им нужна? Может, тогда на дороге свирепствовали дезертиры или мародеры? Впрочем, с этим он разберётся позже. А вот как поступить с пленником - нужно решить сейчас. Согласно законам войны, поднявший меч на рыцаря Тампля заслуживает смерти или работы в каменоломнях. Око за око? Тем более, что глаз барона достался пустыне. Или - возлюби ближнего своего?

- Как звали твоего брата?

- Какая тебе разница?

- Клянусь Гробом Господним, я бы хотел сделать все возможное, дабы обелить наш орден в твоих глазах и покончить с враждой.

Сельджук недоверчиво помолчал, но затем, гордо выпятив подбородок, ожег крестоносца взглядом.

- Амир. Его звали Амир.

Утро пришло вместе с тупой болью в утраченном глазу, хрустом овса на зубах лошадей и яростным шепотом верного Андрэ:

- Не стоит его тревожить! Он плохо спал!

- К дьяволу! Нам ещё повезло, что мы вообще проснулись! Быстро пусти меня нему.

- Не могу!

- Да… я тебя сейчас!

Меро узнал норманнский выговор Бертрана и поднял руку.

- Что случилось? – собственный голос показался ему карканьем ворона. – В чём там дело? За что ты хочешь убить моего оруженосца, рыжий медведь?

- А за то, что по вине этого бездельника все мы могли уже стоять перед Всевышним и держать ответ за грехи свои. Твой сарацин сбежал!

- Как! – Гюи с трудом приподнялся и увидел, что возле столба, где был привязан пленник, болтается обрывок веревки. - Не понимаю. Как?

- Вот и я не возьму в толк, – Бертран, сложив руки на широченной груди, казалось, вот-вот испепелит гневным взором несчастного Андрэ.

- Оруженосец, который обязан нести караул, охраняя раненого рыцаря, заснул, как мальчишка - и вот на тебе, араб убегает! Между тем, клянусь вторым пришествием Иисуса, сельджук этот мог вполне вскрыть горло вам обоим!

- Остынь, друг мой. Андре и есть мальчишка, – коротко, но веско бросил де Меро. - И парнишка тут совсем ни при чём. Я одним глазом, и то вижу, что веревки перерезаны – а, значит, у агарянина был сообщник.

Гюи вспомнил, о чем они беседовали с пленником в полночный час, и дернул себя за ус. Не похоже, чтобы у сельджука могли оставаться товарищи на свободе. После вчерашней жаркой стычки живых среди арабов просто не могло быть.

«Зато... если связанного по рукам и ногам Зайда не мог спасти товарищ по оружию, то это сделал тот, кто жаждал проникнуть в тайну вчерашнего разговора…» - подумал вдруг Меро.

Застонав, он встал, подошел к столбу и внимательно осмотрел песок в радиусе пяти локтей. Судя по отпечаткам подошв, сельджук сопротивлялся изо всех сил, и, значит - догадка верна. Очевидно, что к заснувшему арабу подкрались сзади, заткнули рот, надели мешок на голову и оттащили к лошадям.

Гюи уже стоял в полусотне шагов от места стоянки рыцарей Тампля. Краем глаза он заметил, как возле палаток госпитальеров суетились люди.

- Не рано ли? – подумал не выспавшийся барон.

С перекошенным от головной боли лицом он снова наклонился к земле. Вот и отпечатки подкованных копыт. Однако человек, выкравший из-под носа у крестоносцев пленника, явно был неробкого десятка. Сотворить такое в непосредственной близости от спящих и не разбудить их - тут нужна сноровка. И, конечно, большая сила вкупе с горячим желанием.

Меро повернулся к насупленному, испачканному копотью костра рыжебородому тамплиеру.

- Вот что, мой друг, брось злиться. Тут что-то не так. Сдаётся мне, здесь закручивается дело с гораздо более интересной интригой, чем надоевшая тебе рутина по патрулированию дорог.

- Господин, позволь… – влез в разговор оруженосец, но, получив тычок от Бертрана, осекся и смиренно отошел к разложенным на дерюге доспехам. Он хорошо знал, что его наставник никогда понапрасну не упрекнёт его в нерадивости – а, значит, стоило до времени попридержать свой язык.

- К чему это ты упомянул про интригу? – упрямо наклонил голову Бертран. - Даже если кто из арабов прокрался к нам в лагерь - он бы не смог миновать все посты. Госпитальеры, конечно, не чета нашим братьям, но охрану стоянок они нести умеют.

- Об этом и речь, брат! – мягко улыбнулся Меро. – Проникни сюда сельджуки - и мы бы все лежали с перерезанными глотками. А здесь попахивает предательством и подлостью.

- Андрэ! – Гюи обернулся к оруженосцу. – Ты провинился передо мной, но у тебя есть возможность искупить свою вину. Ступай сейчас к обозу госпитальеров и потолкайся там среди слуг и монахов. Узнай, не слышал ли кто-нибудь странных звуков этой ночью, да заодно посмотри, вдруг в поклаже шевелится что, или мычит кто-нибудь.

- Сделаю, – юноша кивнул и, дождавшись жеста, что его более не задерживают, стремительно вышел наружу.

- Думаешь, госпитальеры могли освободить араба? – недоуменно спросил нетерпеливый и скорый в суждениях потомок норманнов.