Копи Хаджибейского лимана

Крупье подвел Таню к столу в центре, место за которым было свободно. Когда она подошла, один из мужчин, стоящих за столом, поднял голову. И Таня потеряла дар речи. Прямо на нее смотрел Володя Сосновский.

ГЛАВА 13 Шторм. Труп в пещере. Пале-Рояль. Страшная находка в кустах. Подробности убийств и первые зацепки

Медуз выбросило на берег после шторма. Переливаясь на солнце, они почти полностью были зарыты в песок. Их мертвые, но все еще красивые тела являли собой печальное и страшное зрелище.

Никогда еще здесь не было таких медуз! Огромные, разноцветные, они напоминали существ из потустороннего, фантастического мира, и местные рыбаки говорили, что такие медузы бывают в океане. Откуда их занесло в эти края? Никто не знал. Но к рассвету, когда утихли страшные валы шторма, все побережье было усеяно телами медуз. И бесполезно было спасать их, сталкивая обратно в воду.

Медузы были мертвы. Они остались навсегда в той стихии, которая, внезапно обрушившись на землю, словно пыталась проучить людей, считающих себя сильнее ее, за гордыню и вседозволенность.

Шторм бушевал всю ночь. Начался он к вечеру с небольшого дождя и черных облаков, низко-низко нависающих над свинцовыми водами моря. Потемнев, оно превратилось в густой свинец, меняя краски как в фантастическом калейдоскопе — от свинцово-серого до вдруг мелькнувшей голубизны, от изумрудной зелени, нежной лазури — до черной, сплошной черноты, оправдывающей его название.

Опытные рыбаки поспешили вытащить лодки на берег, а оставшиеся дрейфовать у берега — укрепить как можно больше, потому что приближался шторм. Перед штормом море меняет свой цвет. Жители окрестных деревень, прожившие всю жизнь на берегу, прекрасно знали — со штормом шутки плохи.

И с приходом темноты шторм разразился! Казалось, ярость тысячи демонов обрушилась на землю. Грохот громовых раскатов, рев ветра, хлесткие струи дождя, бьющие по воде и по берегу, все это меркло, терялось по сравнению с неистовыми валами, вдруг поднявшимися из самой глубины с такой свирепостью, силой и мощью, что земля вдруг показалась крошечной песчинкой в этой необъятной мгле. Что могла сделать песчинка с тоннами воды, обрушившимися со всех сторон сразу?

Шторм рвал и метал, крушил маленькую полоску песчаного берега, сбивал желтые камни прибрежного склона, низвергал вниз землю с холмистой насыпи над камнями. Ни одна живая душа не осмелилась бы выйти в такое время на песчаный пляж, который, казалось, был уже оторван от земли и крутился в воздухе.

Зрелище было страшным и величественным одновременно. И местные жители, поплотней закрыв ставни домов, прислушивались к громовым раскатам и шуму шторма с древним благоговением, похожим на священный трепет перед алтарем могущественных и злых богов, воля которых может обрушиться в любой момент и навсегда уничтожить живые человеческие судьбы.

К рассвету, когда мощные валы превратились в бурлящую рябь, а сквозь свинцовую гряду облаков стали пробиваться первые полоски солнечного света, раздвигая в стороны укрепления из туч, первыми на берегу показались рыбаки. Они пришли оценить ночные разрушения.

Шторм не пощадил ничего. Несколько лодок, привязанных у самодельной пристани, были превращены в щепки. Из самой пристани были выломаны доски и выбито несколько свай. Поломки были даже у тех лодок, которые удалось вытащить на берег. У одной из них камни, падающие с холма, пробили дно.

А вот холмистая насыпь над берегом пострадала не так страшно. Желтые камни устояли перед лицом стихии. Были выбиты части склона, земля сползла вниз, да на самом берегу оказалось гораздо больше камней, чем было раньше. Но все это были мелочи, и ущерб казался незначительным. Из года в год рыбакам приходилось заниматься одним и тем же — чинить причиненные штормами разрушения да подсчитывать ущерб, казавшийся неимоверным для их копеечных доходов.

Несколько рыбаков пошли по желтым камням, пытаясь оценить, насколько пострадала сама насыпь, да заодно посмотреть, не разбилась ли на камнях какая лодка, не выбросило ли штормом рыбу. Выброшенную штормом на камни рыбу можно было съесть. А разбитую лодку — починить и добавить к своему скудному хозяйству.

Но больше, чем все это, рыбаков интересовала сама насыпь, холм, ведь он означал укрепление, защиту для поселка. Волны разбивались о него и не шли дальше, а потому не представляли угрозы для жилых домов. Было важно постоянно поддерживать береговую линию в таком укрепленном состоянии, а потому рыбаки всегда укрепляли насыпь своими силами, пытаясь чинить то, что повредил шторм.

Рыбы не было. Зато на камнях оказалось целое кладбище медуз — так же, как и на берегу. Выброшенные морем, они разбивались о камни и находили здесь свою смерть.