Копи Хаджибейского лимана

Туго спеленутая фигура в углу самодельной комнаты пошевелилась, издала рык, чем-то похожий на стон. Таня зажгла керосиновую лампу, стоящую на деревянном столе. Помещение осветилось достаточно ярко. Фигура зашевелилась сильней, почувствовав свет. Никакого страха у Тани не было — это она думала, что придется уговаривать себя сюда войти. Но такого не произошло. Была только пустота внутри ее души и какое-то странное чувство отстраненности. Будто она наблюдала за всем, что происходит с ней, со стороны. Это помогало держать себя в руках и не думать ни о чем, кроме стоящей перед ней цели. А цель эта светила посильней, чем керосиновая лампа в темноте.

Таня подошла к связанной фигуре и стала освобождать голову от стягивавшей простыни. Очень скоро на нее уставились черные, пронзительные глаза Зверя. Глаза Вилена Таргисова.

— Ты! — прорычал он. — Я так и знал. Мне говорили, что ты не та, за кого себя выдаешь. Что тебе надо?

Таня сохраняла молчание, внимательно наблюдая за его лицом, словно ждала, когда в нем проявятся кровавые черты Зверя, жестокого серийного убийцы.

Пауза всегда была сильным оружием. Таня заметила давно, что молчание иногда бывает выразительней и опасней любых слов. Когда ты молчишь, никак не проявляя того, чего хочешь или ждешь, человек начинает нервничать. Вот и Таргисов начал испытывать сильное беспокойство, не зная, чего от нее ждать.

Таня сохраняла молчание, пытаясь понять, какие чувства испытывает в такую минуту. Этот человек убивал детей. Его даже нельзя было назвать человеком. Большое существо, поднявшееся по карьерной лестнице потому, что поставлял живой товар для оргий высокопоставленных извращенных большевиков.

Он зазывал их в определенное место, в какой-то город, и там поставлял материал для развлечений — живых детей, уличных, беспризорников, которые никому не были нужны, и никто не замечал их исчезновения. Таня не проверяла криминальную хронику, но не сомневалась, что если посмотреть сводки по другим крупным городам, то без труда можно найти похожие убийства.

Зверь сумел собрать определенный пласт негодяев, которые участвовали в этих оргиях. Теперь он привез эту свору в Одессу, в бывшую грязелечебницу на Хаджибейском лимане.

Место было выбрано не случайно, оно соответствовало всем необходимым критериям: отдаленность от города, закрытая территория, возможность полностью закрыть санаторий и ресторан для простых посетителей, местность, испещренная катакомбами, выработками камня, бывшими соляными копями, — здесь с легкостью можно было прятать трупы, которые никто бы не нашел. Очевидно, находясь в Одессе, Таргисов долго искал такое место и наконец нашел в окрестностях Хаджибейского лимана.

Самым интересным было то, что он вовсе не выглядел, как больное существо. У него было человеческое лицо, в котором совсем не проглядывало обличие зверя. Может быть, поэтому Таня не испытывала к нему ненависти? Она не испытывала вообще ничего... Для нее он был пустым местом, всего лишь грязным пятном на стене. А потому, как она ни пыталась, не могла заставить себя думать о нем как о человеке.

Нервозность Таргисова усилилась. Он попытался встать, но не смог. Заерзал по стене, напоминая огромного червяка, неспособного вылупиться из своего кокона. В других обстоятельствах это вызвало бы смех, но только не сейчас. Таня изо всех сил старалась сохранять паузу, которая для ее целей всегда действовала так, как надо.

— Чего ты от меня хочешь? — прорычал Тарги-сов, не сводя горящих ненавистью глаз с Тани. Вот он-то как раз испытывал ненависть, и огромную!

— Я хочу дать тебе шанс спасти свою шкуру, — просто сказала Таня. — Тогда убийства сойдут тебе с рук.

— Какие убийства?.. — Кровь отхлынула от лица Таргисова.

— Детей. Ты убивал их и везде оставлял свой след — детский башмачок. Я не знаю всей правды, но думаю, ты убивал их из-за своей сестры. Думаю, среди твоих грехов есть и кровосмесительство.

— Ты... ты... — Таргисов издал рев, больше похожий на звуки взбешенного животного, а не человека. Он упал на пол, принялся извиваться, стараясь высвободиться. Но не тут-то было: простыню крепили веревки — крепкие, хорошо связанные веревки. Бандиты знали свое дело.

— Кто изнасиловал твою сестру? Ты за это мстил? — Таня подошла совсем близко. — Ты с тех пор не мог смотреть на женщин? Ты везде возишь ее за собой — зачем? Ведь рано или поздно это станет известно. Неужели ты никогда не думал о том, какой позор ее ждет? То, что она пережила в детстве, да еще брат — убийца...

— Откуда ты все это знаешь? — В глазах Тарги-сова появился страх.

— Я ничего о тебе не знаю, — Таня покачала головой, — но можно было догадаться. Детские башмачки... Твоя сестра... Радуга. Ты ведь достал документы именно на эту фамилию. Наверное, вы в детстве играли так. Твоя сестра живет одна, у нее нет детей. Значит, нетрудно было догадаться, что она не может иметь их в результате того детского изнасилования. Кто это сделал — твой брат или отец?

— У нее нет другого брата, — всхлипнул Тар-гисов.