Копи Хаджибейского лимана

— Пусть твои комиссары найдут на Привозе любого пьяного босяка — желательно не из Одессы, а приезжего, из деревни. И найдут у него в кармане какое-нибудь ювелирное украшение убитой Алены. На допросе босяк покажет, что залез в окно квартиры, расположенной на первом этаже, чтобы ее ограбить. Начал грабить, а в этот момент вошла хозяйка. Он перепугался и задушил ее из страха. Потом босяк попытается бежать из тюрьмы, и будет застрелен охранниками при попытке к бегству. Не мне тебе рассказывать, как это сделать!

— То есть подставить, убить невиновного человека?

— Это Зверь говорит? — рассмеялась Таня. — Да, убить, подставить невиновного человека, чтобы с Сосновского были сняты все обвинения, он вышел из тюрьмы, а ты спас свою шкуру.

— Допустим, я соглашусь, — задумался Тарги-сов, и Таня в глубине души возликовала, празднуя близкую победу.

— Это еще не все, — жестко, чтобы дать прозвучать радости в голосе, отрезала Таня, — ответ будет таким. Мы с тобой и с моим человеком идем в твой кабинет, и туда приводят освобожденного Сосновского. Мы забираем его и уходим.

— Не боишься, что я тебя сдам? — Губы Тарги-сова скривила жесткая ухмылка.

— Не боюсь. Если ты сдашь меня или устроишь засаду в кабинете, через час письма с доказательствами будут доставлены всем адресатам лично. Даже если свободный Сосновский уедет из города. Так что ты заложишь себя. Пожалуйста! Думай. Я тюрьмы не боюсь. Знаешь, в каком я буду авторитете в тюрьме? А вот ты — нет. Ты ведь знаешь о том, как поступают с убийцами детей, правда?

Таргисов нахмурился. Каким бы больным ни был его разум, слова Тани он понимал. И она прочитала все по его лицу, прежде чем он произнес вслух:

— Я согласен.

— Отлично, — только теперь Таня позволила себе вздохнуть. — Письма ты писать будешь в присутствии моего человека. Так безопаснее.

Поднявшись по ступенькам, чувствуя, как вся ее спина взмокла от пота, словно она тащила на себе неимоверно тяжелый груз, Таня три раза грохнула кулаком по двери — условным стуком. Тут же появился человек Тучи, который держал в руке револьвер. Он тут же наставил его Таргисову в голову.

Таня сняла с него простыню, с трудом развязав веревки. На ноги Таргисов поднялся не сразу — затекло все тело. На столе были приготовлены чернила, ручки, бумага.

— Ты все запомнил, что я сказала? — строго спросила Таня, и Таргисов кивнул. — Тогда садись и пиши. И без глупостей. Мой человек не будет стрелять тебе в голову. Он прострелит тебе колено или руку. Представляешь, какая это мучительная боль — писать с раздробленным коленом или с простреленной рукой?

Таргисов сел к столу и стал писать. Бандит не опускал револьвер. Таня прислонилась к стене, пы-

таясь унять дрожь, сотрясавшую все ее тело. Ее колотил жестокий озноб.

Три дня спустя полная блондинка с длинными волосами и золотым зубом, вульгарно смеющаяся в ответ на любое замечание, вошла в здание, где был расположен кабинет Таргисова, в сопровождении двух мужчин — самого Таргисова и человека средних лет в деловом костюме. Правую руку он почему-то все время держал в кармане пиджака.

Блондинка висла на руке у своего спутника, громко хохотала и сплевывала сквозь зубы. Таргисов посматривал на нее с отвращением. Блондинка была похожа на продавщицу из села, которую солидный кавалер вывел погулять на Дерибасовскую. И было только непонятно, что делает эта странная парочка в городском управлении НКВД.

За два часа до этого Таня привезла из города, куда на машине отвез ее лично Туча, страшно переживавший за подругу, сумку с деньгами и набивной костюм толстой блондинки. Деньги, якобы выкуп, полученный от «золотого гуся», должны были получить люди Тучи, принимавшие участие в деле. Их осталось совсем не так много — один человек, который вынес Таргисова из грязелечебницы и выжил, и те, кто принимал участие в захвате внуков деда Михея. Эти деньги должны были сделать их богатыми людьми. И ради выплаты этого фальшивого «выкупа» Таня отдала большую часть своих сбережений.

Но деньги больше ничего не значили для нее! Таня твердо решила про себя, что с карьерой воровки покончено. Оставив сумку с деньгами в том убежище, где держали Таргисова, чтобы бандиты могли забрать ее без проблем, Таня переоделась в костюм бандитки и отправилась в новую жизнь.

Володя Сосновский похудел, осунулся, но все еще держался надменно. Таню он не узнал. Скользнув пустым, даже презрительным взглядом по девице и ее спутнику, Володя обратился к Таргисову:

— Зачем меня привезли сюда?

— Вы свободны, — сказал Таргисов, — все обвинения с вас сняты. Ваши адвокаты постарались. Вот, кстати, и они.

Таня не выдержала. Подбежав к Володе, она схватила его руки, поднесла к губам.

— Это я, любимый... — едва не плача, прошептала Таня, — я...

Глаза Володи вспыхнули тем ярким костром, который за мгновение способен испепелить любую душу. Эта яркая вспышка неистовой страсти словно лишила его сил. Володя чуть отстранился, высвободил руки и сказал с легкой иронией:

— А я каждый день в тюрьме слышал о тебе!

— Как это — слышал? — Голос Тани задрожал.