Копи царя Соломона

Нападающие дрались с отчаянной храбростью, но их оттесняли все больше и больше, шаг за шагом, вниз по горному склону, и наконец они отступили к своим резервам в порядочном замешательстве. В то же время явился гонец с известием, что нападение успешно отражено с левой стороны; я только что мысленно поздравил себя с тем, что на этот раз сражение закончилось, как вдруг, к нашему ужасу, мы увидели, как наши войска, те самые, что должны были защищать позицию справа, – бегут в нашу сторону по равнине, преследуемые многочисленными отрядами неприятеля, который, очевидно, действовал успешно с этой стороны.

Игноси, стоявший рядом со мной, с первого взгляда понял, в чем дело, и отдал поспешно приказание. Оставленный в резерве отряд Белых, окружавший нас теперь, в ту же минуту приготовился действовать. Снова Игноси отдал краткое приказание, которое тотчас же подхватили и повторили остальные военачальники, и через минуту я почувствовал, к своему великому неудовольствию, что и меня увлекает бешеный поток нападающих, устремившихся навстречу приближающемуся врагу. Стараясь не отставать от гиганта Игноси, я побежал за ним во всю прыть, как будто мне очень хотелось, чтобы меня убили. Минуты через две – мне казалось, что время слишком скоро идет, – мы уже врезались в толпу наших беглецов, которые сейчас же стали собираться и строиться позади нас, а потом я уж решительно не знаю, что произошло. Я только помню страшный раскатистый гром сталкивающихся щитов да внезапное появление огромного разбойника, у которого глаза положительно собирались выскочить из орбит и который лез прямо на меня со своим окровавленным копьем. Но я не оплошал, в чем и признаюсь не без гордости. На моем месте очень многие так бы и спасовали раз и навсегда. Ясно было, что если я останусь стоять как был, тут мне и конец, и потому, когда страшное видение приблизилось, я в тот же миг бухнулся к его ногам, да так искусно, что он с разбегу перескочил через меня и шлепнулся на землю; и прежде, чем он успел встать, я уже вскочил на ноги и покончил с ним из револьвера.

Вскоре после того кто-то меня повалил, и больше я уж ничего не помню. Когда я очнулся, то увидел, что нахожусь опять около каменной кучи и Гуд наклоняется надо мной с фляжкой воды.

– Как вы себя чувствуете, старина? – спросил он с беспокойством.

Прежде чем ответить ему, я встал и хорошенько встряхнулся.

– Да ничего себе, благодарю вас! – сказал я.

– Какое счастье! Я уж просто и не знаю, что почувствовал, когда вас принесли; я думал, что вам пришел конец.

– Нет еще покуда, голубчик. Должно быть, мне просто кто-нибудь дал тумака в голову, ну я маленечко и одурел. Чем же кончилось у нас дело?

– На этот раз они отбиты со всех сторон. Но потери у нас ужасные; мы потеряли две тысячи человек убитыми и ранеными; они – должно быть, тысячи три. Посмотрите-ка, вот так зрелище!

И он указал на длинную вереницу людей, которые шли по четыре вместе, причем каждые четверо человек несли нечто вроде кожаных носилок, которые держали за четыре угла. На этих носилках – а казалось, что им просто нет числа, – лежали раненые, которых по прибытии тотчас осматривали лекари. Таких носилок бывает множество при каждом кукуанском полку, а лекарей у них полагается по десяти на каждый полк. Если рана была не смертельна, пациента немедленно уносили и помогали ему, насколько было возможно при существующих обстоятельствах.

Мы поспешили уйти как можно дальше от этого потрясающего зрелища, на ту сторону каменной гряды, и тут нашли сэра Генри, все еще державшего в руках окровавленный боевой топор, Игноси, Инфадуса и двух-трех вождей, занятых важным совещанием.

– Хорошо, что вы пришли, Кватермэн! Я никак не могу хорошенько взять в толк, чего хочет Игноси. Кажется, дело в том, что хотя мы и отразили нападение, но зато Твала получил свежее подкрепление и обнаруживает намерение окружить нас со всех сторон, с тем чтобы взять нас голодом.

– Скверно!

– Да, тем более что, по словам Инфадуса, у нас скоро не будет воды.

– Господин мой, это правда, – сказал Инфадус. – Наш источник не может поить такое громадное количество людей; он быстро иссякает. Не успеет наступить ночь, как мы уже будем страдать от жажды. Слушай, Макумацан, ты человек мудрый и, конечно, видел уже много войн в тех далеких странах, откуда вы пришли, – если только на звездах бывают войны. Поведай же нам, что нам теперь делать? Твала достал себе свежих воинов на место павших в бою; но зато Твала проучен; злой коршун не думал, что сокол приготовился его встретить; клюв наш пронзил ему грудь – он больше на нас не нападет. Мы также истерзаны, и он будет ждать, не сходя с места, пока мы не умрем; он обовьется вокруг нас, как обвивается змея вокруг своей добычи, и поведет неподвижную игру.

– Понимаю, – сказал я.