Копи царя Соломона

Спустя довольно долгое время мы снова добрались до лестницы.

– Ну что ж, теперь попробуем повернуть направо, – устало проговорил сэр Генри. – Впрочем, здесь все пути одинаковы. Остается только идти, пока не упадешь замертво…

Мы медленно заковыляли, едва волоча ноги, по новому туннелю. Примерно через час Генри Куртис вдруг остановился так резко, что мы уткнулись в его широкую спину.

– Я схожу с ума – или там, впереди, в самом деле свет?.. – пробормотал он.

Так закончились наши мытарства. Пятно тусклого света привело нас к узкому лазу, через который проникало дуновение свежего воздуха. Каменная галерея продолжала сужаться, пока не достигла размеров старой лисьей норы. Стены ее были уже не каменными, а состояли из синей глины. Мы двинулись вперед на четвереньках, кое-где даже на животе. Еще пара отчаянных рывков – и сэр Генри выбрался наружу, а за ним последовали и мы с капитаном.

Высоко над нами сияли полуночные звезды, сладкий воздух опьянял; ничего не соображая от счастья, мы бросились друг к другу, – но внезапно мягкая и влажная почва ушла у нас из-под ног. Мы стремительно покатились вниз по какому-то склону, приминая траву и ломая кустарник.

Инстинктивно ухватившись за какой-то побег, я сумел затормозить свое падение, перевел дух и закричал во всю мочь. Где-то поблизости, чуть ниже по склону, отозвался Генри Куртис. Я подполз к нему и обнаружил, что он, изрядно помятый, все же отделался небольшими ушибами. Джона мы нашли застрявшим в развилке какого-то корявого ствола. Ему основательно досталось, он был без сознания, но вскоре очнулся. Окончательно придя в себя, мы уселись на траву и огляделись.

В сером предрассветном тумане проступили склоны гор – и мы увидели, что находимся на дне огромной чаши – воронки древней копи. Вверху, на ее краю, брезжили смутные очертания трех Молчаливых. Галереи, по которым мы блуждали на протяжении этой ночи, очевидно, некогда сообщались с алмазной копью; что касается подземной реки, протекающей в недрах горы, то одним небесам известно, откуда она тут взялась.

Становилось все светлее, и мы счастливо переглянулись. Надо признаться, что в то памятное утро каждый из нас едва узнал лица друзей. Запавшие глаза, ввалившиеся щеки, потрескавшиеся губы, следы тоски и лишений – словом, благородными джентльменами назвать нас тогда было бы трудно. Все мы с головы до ног были покрыты пылью, грязью, синяками и ссадинами. Неизвестно лишь, как уцелел монокль капитана, по-прежнему торжественно красовавшийся в его глазнице.

Наконец мы поднялись и начали медленно карабкаться вверх по крутому склону необъятной воронки. Каждое движение причиняло боль, однако более часа мы упорно ползли вверх, скользя по голубой глине и цепляясь за торчащие корни и жесткие стебли злаков. Наконец мы оказались на краю копи и ступили на Великую Дорогу – в точности напротив трех Молчаливых.

На расстоянии сотни ярдов от нас перед хижинами горел костер, вокруг которого сидели кружком кукуаны. Мы поплелись туда, поддерживая друг друга, то и дело останавливаясь, чтобы отдышаться. Один из людей у костра поднялся и, заметив нас, упал на землю, завопив от страха. Я громко воскликнул:

– Инфадус! Это мы!..

– О, мои повелители! Вам удалось вернуться из Царства Мертвых?! – Старик стремительно вскочил и бросился нам навстречу.

На полпути он вдруг остановился как вкопанный, на лице его отразился ужас, смешанный с сомнением, затем оно просияло, и старый воин со слезами на глазах опустился на колени, обхватив ноги шатающегося от усталости сэра Генри.

Глава 22 Мы прощаемся с Игнози

Около десяти дней после того памятного утра мы провели в нашем прежнем жилище в Луу. Удивительно, но мы быстро оправились от пережитого. Лишь в моей шевелюре прибавилось седых волос, а капитан все еще тосковал по Фулате.

Нечего и говорить, что мы постарались поскорее забыть о сокровищнице царя Соломона, тем более что алмазы, которые я предусмотрительно прихватил с собой и честно разделил на троих, сделали нас весьма состоятельными людьми, обладающими редчайшей коллекцией драгоценных камней.

Мы были тепло и сердечно приняты Игнози, который пребывал в добром здравии. Занятый укреплением своей власти и реорганизацией армии, молодой король нашел время и для встречи с нами. Он с огромным интересом выслушал наш удивительный рассказ, но, узнав о жуткой смерти Гагулы, задумался.

– Подойди ко мне! – окликнул Игнози пожилого вождя из числа своих приближенных, который сидел на таком расстоянии, что не мог слышать нашу беседу.

Старик поднялся, приблизился к нам, поприветствовал и с достоинством опустился на расстеленные шкуры.

– Ты прожил долгую жизнь, – сказал Игнози.

– Да, король, господин мой! Отец твоего отца и я родились в один и тот же день.

– Ответь мне, знал ли ты колдунью Гагулу, когда был ребенком?

– Да, король, мой повелитель!

– Как она выглядела?

– Гагула была такой же, как ныне и как в те дни, когда жил мой дед, – старая, сморщенная, безобразная и всегда полная злобы.

– Она умерла.

– Мой король! Значит, древнее проклятие снято с нашей земли.