Копи Царя Соломона. Сценарий романа

Поле, все в воронках от снарядов. Воронок так много, что у нас возникает ощущение некоторой… искусственности пейзажа. Если бы поле бомбили серьезно, то оно все было бы сплошным рвом. Ямы аккуратные, словно вырыты кротами. Над ним поднимаются дымки костров. Именно так выглядит поле битвы в представлении женщин и реконструкторов исторических сражений типа Бородино. На одном конце поля сидят вокруг котелка оборванные солдаты. Они великолепно видны – стоит ясная погода, – в небе ни облачка, но, почему-то, их не бомбят, и в них никто не стреляет. Присмотревшись, мы видим, что на другом конце поля ( камера выполняет разворот-кувырок, как пловец – после того, как в плавание в конце 80—х ввели такие развороты – прим. В. Лорченкова) тоже сидят у котелков солдаты. Только на них другая форма, серая. Это фашисты – какими мы их себе представляем, – а на другом конце поля советские солдаты. Расстояние между противником примерно полтора километра. Крупным планом поверхность котелка. Она постепенно закипает. Внезапно она бурлит – сильно закипела – и на поверхность всплывает… человеческая кисть. Лица солдат – картинно чумазые, картинно голодные (умирающему от голода человеку уже не хватает сил Блестеть Глазами и Жадно Ждать – прим. В. Л., – многие сглатывают слюну. Те, кто не сглатывают, просто сплевывают. Крупно глаза – ярко-белые белки… (из всего этого получился бы отличный рассказ З. Прилепина про войну – В. Л.

Отъезд камеры. Широко раскрытые глаза Лоринкова – мы видим, что они и правда большие, мы любуемся ими вместе с Натали и автором сценария, – потом его лицо.

– Невероятно! – говорит он.

Натали грустно кивает. Она выглядит как жертва наводнения, которую спасли единственную из всей деревни и привезли в участок снимать для новостей БиБиСи в оранжевой жилетке, с мокрыми волосами и чашкой чая в дрожащих руках. Само собой, она горбится. Дымок над чашкой кофе. Отъезд. Мы видим дымок над котелком с человеческой рукой. Солдаты говорят, но… по-английски. Идут титры (то есть, мы понимаем, что все это – в изложении Натальи – прим. В. Л.).

– Жрать братцы хочется, – говорит старшина с усами, обманчивой внешностью порядочного человека, кучей говна в голосе и прищуром Ленина (если будет жив молдавский прапорщик М. Волонтир, рекомендую нанять для этого эпизода его – В. Л.).

– Да, я бы сейчас с медведя съел, – говорит рядовой, юноша с тонкой шеей и беззащитно блестящими очками и рацией за спиной.

– Я ел медвежатину, – говорит крепкий, коренастый мужчина с монголоидной внешностью, то есть, очевидный сибиряк.

– А что у фрица на обед? – говорит капитан с внешностью отца Натальи..

– Сейчас посмотрим, – говорит снайпер.

Трещит рация. Капитан снимает трубку со спины радиста и говорит:

– Зорька, я Закат.

–… наступать, – говорит голос.

– Но tovaritch ( это по-русски, хотя все остальное во фразе по-английски – прим. В. Л.) маршал, нас тут всего пятеро, – говорит капитан.

– Мы держим фронт против целого полка, а нас тут пятеро, – говорит он.

– Мы еле продержались ночь, и готовы погибнуть, – говорит он.

– Слава КПСС! – говорит он.

– Но как пятеро могут наступать против полка?! – говорит мне.

– But its for me poher! – восклицает голос в рации.

Капитан кладет трубку. Мрачнеет. Общий план пятерых. Они очень похожи на героев фильма «В бой идут одни старики». Внезапно мы понимаем, что, будь госзаказ, они бы запросто – и с такими же мужественными лицами, – сыграли и в таком бреде, который1 рассказывает Лоринкову американка Наталья.

Капитан, играя желваками, достает из рюкзака флягу.

– Но товарищ капитан… – говорит старшина.

– Соломон… – говорит он проникновенно.

– Это неприкосновенный запас спирта, – говорит он.

– But its for me poher, – повторяет слова маршала капитан.

Сурово разливает спирт по емкостям – каски, стаканчики, а радист вообще подставляет руки ковшиком.

– Не чокаясь, – говорит Соломон.

– Na zdorovye – говорит капитан Соломон.

Мужчины молча пьют. Выдыхают. Крупно – песок под ногами. Отъезд. Это песок в горшке с кактусом на подоконнике квартиры Лоринкова.

– Только представь себе, – говорит Наталья.

– Он рисковал жизнью, – говорит она.

– Ведь первый тост надо было сказать «За Сталина», – говорит она.

Лоринков молча, – уже не удивляясь, – кивает. Наталья достает из пачки «Мальборо» сигарету и протягивает ему.

– Я бросил, – говорит Лоринков.