Копья народа

Гремели за спиной выстрелы. Кумало мчался, наклонившись к шее лошади, чувствуя запах горячего конского пота. Сквозь слезы он вглядывался в стремительно несущуюся навстречу, под копыта коню черную, плохо различимую землю. Где-то высоко сбоку взвизгнула пуля. Изогнув шею, Горизонт стлался над степью, выбивая копытами бешеную дробь.

Неожиданно впереди на пути выплыло что-то темное, бесформенное. Конь дико метнулся влево, и Кумало, еще не понимая, что случилось, упал в упругие колючие кусты.

Надсмотрщики пронеслись мимо, преследуя в темноте коня. Кумало выбрался из колючек и бросился в сторону. У большого камня остановился, перетер об острую грань веревку, связывающую руки.

Он бежал, пока не показался огонек. Это была ферма Эбензера — должника Фан Снимена. Кумало пошел к дому.

Свет керосиновой лампы ослепил его. Сквозь стекло он увидел Эбензера, сидевшего за столом.

«Надо предупредить фермера». — Кумало постучал.

Эбензер, взъерошенный, с расстегнутым воротом, открыл дверь.

— Ну, что еще надо твоему Фан Снимену? — начал он сердито, но Кумало перебил его:

— Я спешу. За мною гонятся. — Кумало рассказал о заседании фаланги Союза братьев и о золоте.

Эбензер слушал, бросая возмущенные, негодующие замечания.

— Убийцы! Этот Фан Снимем во время войны разгуливал здесь со свастикой на рукаве и стрелял в солдат, которые должны были ехать воевать против немецких фашистов. Это теперь он у братьев святой.

— Мне надо уходить, — сказал Кумало глухо. — Они могут явиться сюда.

— Спасибо, парень, что предупредил. Ты что же — из «красных»?

— Я с теми, кто против апартеида.

— А ты думаешь, я за апартеид? Он нужен только таким вот, как Фан Снимен. Ну иди. Еще раз спасибо. Постой! Куда же тебе теперь? Обожди, Я дам тебе немного денег, документы моего рабочего и его одежду.

Эбензер принес документы, пиджак, туфли и сверток с продуктами.

— Иди все время на север. Быстрее выйдешь из нашего района. Днем прячься.

Кумало вышел в холмистый вельд. Над пиками встававших вдали гор поднималась луна. Кумало шел быстро, не оглядываясь. Через два часа он взобрался на холм и осмотрел вельд, залитый призрачным голубым светим. Преследователей не было. Вдали стояли молчаливые фермы — крепкие белые дома с высокими черепичными голландскими крышами. Кумало спустился на другую сторону холма и отправился к станции железной дороги. Он возвратится в город.

Отныне судьба его — жить под чужим именем. Он вступил на тропу войны и уже не сойдет с нее.

ЧЕЛОВЕК С ДВУМЯ ЛИЦАМИ Рассказ

I

Генри Мкизе вышел из редакции, осмотрелся. Высокий, крепкий, с темно-коричневой кожей, он был в отличном настроении от избытка сил и здоровья. Солнце спряталось за небоскреб, и в лучах его, проникавших сквозь верхние окна, столбом клубилась пыль. Кричали продавцы фруктов. Промаршировала скованная попарно группа африканцев под охраной двух полицейских.

Мкизе миновал квартал и увидел девушку с синими глазами и светлой копной волос на голове. Она шла прямо к нему, улыбаясь. Анна Принслоо! Девушка, видимо, ждала его.

— Добрый вечер, инкосикази[11], — проговорил он торжественно-насмешливым тоном, стараясь за шутливостью скрыть смущение. Он уже давно был тайно влюблен в Анну. Приходя как журналист домой к ее отцу, руководителю Общества европейцев-демократов, и встречаясь там с Анной, Мкизе ни разу не обнаружил своих чувств ни жестом, ни словом. Он боялся пренебрежительной улыбки.

— Я хочу поговорить с вами, Мкизе, — Анна покосилась на прохожих. Европейской девушке лучше не любезничать с африканцем на улицах Иоганнесбурга. Это опасно. Может возникнуть скандал. — Здесь нельзя, Генри. А дома — у отца гость. Может быть, встретимся в парке? Знаете, там, в сторону локации Александра? Очень важно. Я прошу. Жду у входа, хорошо?

Ошарашенный и счастливый Генри отправился в очередь на автобус для африканцев. Очередь была огромная, и он боялся, что девушка уйдет, не дождавшись его.

Уже стемнело, когда он приехал. Анна пошла по освещенной аллее. Генри, зная законы апартеида, соблюдал дистанцию. На темной боковой дорожке он догнал Анну. Сели на скамейку.

— У нас несчастье, Мкизе. И мне кажется, вы можете нам помочь.

— Я? Вам?

— Нам, моему отцу. — И Анна, часто переходя на шепот, рассказала, что вчера часов в десять вечера, когда она пришла домой, у отца сидел неприятный краснолицый человек с раскосыми глазами. Оба были возбуждены и раздражены.

— Мы хотим побыть одни, — буркнул Иоганнес Принслоо, отец Анны.

Она ушла к себе. Мужчины говорили тихо. Анна взялась было за книгу, но вскоре они забылись, повысили голос. Незнакомец угрожал. Анна разобрала слова: «Изменник… бурская раса не позволит… Ты знаешь всех красных… Союз братьев не простит…»

Анну охватил страх. Союз братьев, Брудербонд! Но при чем здесь отец?

— Убирайтесь! — выкрикнул Иоганнес Принслоо.

— Пожалеешь, предатель, только будет поздно! — медленно, с угрозой проговорил незнакомец. И он ушел, хлопнув дверью.

Анна вошла к отцу. Он сидел, обхватив голову руками.

— Кто это, папа?

— Так, один сукин сын, старый знакомый. Ван Дейк.