КОР, или Медленно и с удовольствием

«Или для чего-то ещё?» — тут же возник закономерный вопрос. В конце концов, что мне известно об истинных целях инопланетян? Если подумать, то ровным счётом ничего.

Подумав, я решил, что всё же не стоит нагнетать обстановку раньше времени. Поживём-увидим.

Кстати, мы с Мифром договорились, что я не буду объявлять о кракенах. Слава богу! Мифр сказал, что доложит куда нужно, и ксенобиологическая служба КОР сама установит контакт с роевым разумом и утрясёт возникший межвидовой конфликт на Земле. Мол, мы ещё не готовы к такого рода вещам и по своему невежеству можем наломать дров.

Главное, чем Мифр меня порадовал, так это тем, что клятвенно заверил, что никто из инопланетян больше не будет меня преследовать. Ну, а с остальной публикой я сам как-нибудь разберусь.

Да ещё одно. Не сговариваясь, мы обходили тему Белинды молчанием. Так что я о ней ничего не узнал. Зато узнал, кем приходится Фану Прыщавая Мартышка. Как и предполагалось, инопланетяне женятся на наших женщинах. Поскольку бионическая оболочка стерильна и не даёт потомства, то в таких семьях рождаются только девочки. Думаю, их матери вряд ли подозревают, что в качестве ребёнка они получают собственную генетическую копию.

Я проводил Мифра и когда он улетел, пошёл ещё раз искупаться, а то кто знает, когда ещё удастся вырваться сюда. Отдых для делового человека — слишком дорогое удовольствие.

Измотав себя плаванием до полнейшего изнеможения, я выполз на берег и растянулся на песке.

Разбудил меня рёв пароходного гудка. Не знаю, сколько длился мой сон, но этого хватило, чтобы вернулось ощущение бодрости.

Зевая, я сел и бездумно уставился на горизонт. Ночь уж подходила к концу и край неба посветлел. Сумеречные краски таяли, возвещая приход нового дня. Прекрасный феникс вот-вот взмахнёт огненными крыльями и пустится в свой привычный путь.

Таиланд, ты божественно прекрасен — кусочек рая, подаренный людям в утешение. Будь благословенна земля, что подарила мне любовь! И будь ты проклята за то, что не даёшь забыть о потере!

Исполненный противоречивых чувств, я сложил ладони лодочкой и, поднеся их к груди, поклонился утренней заре. Будда! Молю, как человека, верни моё сердце, иначе мой путь — это путь страданий. А я тоже хочу достигнуть просветления и уйти, когда придёт моё время, без капли сожаления на душе.

Пошарив по карманам, я швырнул найденную монетку в набежавшую волну.

Прощай, Таиланд! Прощай!

* * *

После получасовых мучений я разобрался с новым устройством, которое Мифр обозвал наручным ридером, и благополучно переместился в питерскую квартиру. Конечно, в первый раз было страшно до жути. Когда вспыхнул голубой туман, мне пришлось собрать в кулак всё своё мужество, чтобы ступить в жерло транспортного модуля.

Прошло всего два месяца, а я бродил по комнатам с таким ощущением будто не был здесь целую вечность. После жары и слепящего света Таиланда мне показалось, что здесь холодно и темно. И вообще, мрачно как в склепе. Я подошёл к окну и отдёрнул шторы. На улице тоже царили темнота и холод. Вдобавок было сыро и дул порывистый ветер. Питер в декабре — этим всё сказано.

Ладно! Я включил весь свет, какой имелся в квартире, переоделся и шагнул в зимний сад, превращённый в студию — долго она меня дожидалась! — и там сдернул пыльную ткань с подрамника. Прищурившись, я оглядел пустой холст. Что ж, дружок, хватит бездельничать! Пришла пора расцветить тебя красками тропического лета.

Одержимость — необходимое состояние для творческого человека. Единственно, она не самым благоприятным образом действует на здоровье. Когда картина была закончена, у меня перед глазами прыгали мушки от переутомления, а пальцы свело от постоянного напряжения. Но результат того стоил. Прежде безликий холст взорвали яркие краски Таиланда.

На картине я изобразил всю нашу компанию. На переднем плане хитрюга Фан-Фан и Прыщавая Мартышка — они от души наслаждаются своей клоунадой. На заднем плане Сом и её помощник — они препираются из-за того, что мальчишка хочет убежать к друзьям, а Сом его не отпускает. Вэньминь и Симка справа, за столом — они улыбаются, глядя на доморощенную клоунаду, но с их лиц не сходит подспудная озабоченность и тревога. Мифр сидит слева за столом — он спокоен и печален: где-то там, глубоко в сердце, у него таится рана, нанесённая невосполнимой потерей.

Наконец, собравшись с духом я посмотрел на Белинду. Она — центральная фигура в моей композиции, и она прекрасна — точно такая, какой я её запомнил: чувственная, сильная, свободная, как ветер. Белинда нежно улыбается мне, но в её взгляде есть нечто, отчего мне вдруг становится не по себе.

Швырнув кисть, я выскочил из студии. Проклятье! Вот за что она так со мной?!

* * *

Душ и еда более или менее успокоили меня и всё же душевное состояние оставляло желать лучшего. Чтобы отвлечься от горьких дум, я решил позвонить родителям. Между прочим, давно пора, а то подумают, что со мной приключилась беда, и начнут бить во все колокола.