Корабельная сторона

— Ха! Так я тебе и поверил!.. Азбукой Морзе занимался, выставиться перед всеми захотелось!.. А друга, значит, побоку!

— Это ты меня по боку, а не я тебя! — И Санька снова почесал ушибленный бок.— Вон как двинул — аж искры из глаз!

— Двинул! — голос Кимки смягчился.— Это я еще не сильно. А если бы и вполсилы, тогда бы узнал, где раки зимуют!

— Ким, а где они зимуют? — сострил Санька.

— А я почем знаю! — отмахнулся Соколиный Глаз.— Так почему же ты не пришел все-таки?

— Сказать?

— Скажи.

— А не разболтаешь?

— Честное-пречестное!

— Тогда слушай!..— Санька перевел дыхание, словно собираясь нырнуть на дно Воложки, и выпалил: — Знаешь что, Кимка, а я влюбился!

— В кого это? — подозрительно прищурился Соколиный Глаз.— Уж не в Зой…— и оборвал себя на полуслове.

— Да нет,— успокоил его Санька,— не в…— Горбушку, хотел он сказать, но, сообразив, что Кимка может обидеться за Горбушку, обронил: — Не в нее…

— Ври! — усомнился Соколиный Глаз.— Больше не в кого!

— А Казанкова?!

Кимка хотел рассмеяться, но сдержался: «Кто ее знает, эту любовь! Говорят же: «Любовь зла — полюбишь и козла!» Может, Казанкова для Саньки и есть тот самый козел! Пусть любит Казанкову, если ему так нравится, лишь бы к Сониной не подкатывался!» С недавних пор Кимкина душа обогатилась новым чувством — чувством ревности. И хотя Соколиный Глаз на словах этого низменного чувства не признавал, но всеми своими селезенками его чувствовал, особенно когда подходил к зеркалу н начинал разглядывать свое лобастое толстощекое лицо.

«Прямо скажем, ты не красавец, не то, что Санька! — говорило ему его собственное отражение.— А потому бойся соперников!» Кимка ершился, сопротивлялся, гнал из головы столь низменные думы, но они лезли в нее все упорнее. Тем более что на Кимкино предложение дружить Зойка ответила смехом. Правда, потом объяснила этот неуместный смех тем, что они и без того дружат вот уже целых шесть лет. Чего же, мол, надо еще? Кимка было заикнулся о поцелуе. Но Зойка пригрозила учкомом, и Соколиный Глаз капитулировал, залопотав, что, мол, поцелуй это — так… Во всех книжках, мол, пишут, что те, кто дружит, обязательно целуются. Но он, Кимка, на этом, мол, не настаивает…

Тогда Зойка смилостивилась и разрешила ему чмокнуть ее один раз в щеку, что Кимка добросовестнейшим образом и проделал.

И вот теперь пришел черед влюбиться Саньке.

«Тоже нашел себе звезду в небе! — осудил в душе Кимка друга.— Лучше никого нет как будто! — И сам же себе возразил: — А что, остальные девчонки в классе разве лучше этой кудрявенькой куколки? Нисколько. Все, как одна,— воображалы и задаваки! Санькиной стоптанной подметки не стоят… Вот Зойка — это другое дело!»

— Ну и что же ты? — спросил он Меткую Руку,— Говорил с ней? Дружбу предложил?

Санька вытаращил глаза:

— А разве это нужно?

— А как же! — с видом знатока пояснил Кимка.— И потом, когда обо всем договоритесь, надо непременно поцеловаться!

— Ким, а может, целоваться не надо?

— Не надо? Да ты что?

Помолчали. Оба сделали вид, что внимательно слушают ответы товарищей по классу, тычущих указкой в желто-зеленое поле карты. Но каждый думал о своем: Кимка — о новой взрывчатой смеси, Санька — о распроклятой Настеньке. При одной мысли, что ему придется целовать эту зазнайку, ему делалось страшно.

«И неужели без этого нельзя? — в сто первый раз спрашивал он сам себя и сам же отвечал: — Наверное, нет… если верить книгам и кино. Да и Соколиный Глаз врать не станет!..»

Санька вопросительно посмотрел на Казанкову, успевшую уже заработать «отлично» н восседавшую важно на своем месте, на второй парте, в центре… Настенька перехватила его взгляд.

— Чего ты? — спросила она беззвучно, одними губами.

«Сейчас или никогда! — решил Санька.— Отдам ей письмо, и дело с концом. А может, не стоит?» Меткая Рука вскрыл письмо и начал перечитывать: «Я вас люблю, чего же боле, что я могу еще сказать?»

«Пушкин! — вздохнул Санька.— Для него, может, это и хорошо! А для Подзорова неубедительно!..» Нет, такого письма он ей не отдаст. Лучше напишет новое, и буквами, а не значками Морзе.

Сказано — сделано. Санька разорвал «домашнее сочинение» на множество мелких клочков и сунул их в парту. Вырвал из тетради в клеточку чистый одинарный лист и быстро вывел:

«Настя! Сегодня после уроков останься в классе, надо поговорить об очень серьезных вещах. Записку порви! Ал. Подзоров».

Записку скатал шариком и бросил Казанковой прямо на колени. Настенька взяла послание в руки и стала не спеша разворачивать.

Зойка, Настенькина соседка по парте, тут же сунулась к Казанковой с вопросом:

— Что там?

— Ничего,— ответила Настенька.— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали!..

— Подумаешь! — разобиделась Зойка.— Секретики!.. Да, может, у меня секретов побольше вашего!.. Пожалуйста, не говорите, сделайте одолжение! — И она демонстративно повернулась к подружке спиной.