Корабельная сторона

У Мусеньки оказалась персональная легковая машина. Это тоже в ее глазах кое-что значило. Выпив коньяку и закусив черной икоркой — подарок интенданта! — все вместе поехали кататься по ночному городу. Заночевали у Беловых, занимающих многокомнатную отличную квартиру в центре города. Обо всем этом Ирина, конечно, ни словом не обмолвилась. Зато подарок Саньке преподнесла удивительный — круглые наручные часы — мечта всей его жизни!

Мария Петровна засомневалась было, нужно ли сыну принимать столь дорогое подношение, но Ирина сумела убедить и мать и сына, что в этом нет ничего дурного: часы, мол, все равно лежали у нее без дела, а теперь будут приносить пользу рабочему человеку, которого она любит… Последние слова были сказаны только для Марии Петровны. Санькина мама неожиданно для себя даже прослезилась.

«В последнее время нервы у мамы сдавать стали! — с грустью подумал Санька.— Еще бы! От отца вот уже полгода ни одной весточки!»

«В тылу он,— под большим секретом пояснил Бородин,— а как дела у него идут там, не знаем… Связь потеряна. Но Григорий Григорьевич опытный разведчик, будем надеяться, что все обойдется…»

…Обо всем, что у него наболело, Санька говорит сейчас Нине. В глазах девушки сочувствие и полное понимание. Уже полгода они работают бок о бок. По мастерству Нина обогнала не только Саньку, но и более выдающихся токарей. За эти месяцы она заметно похорошела, лицо ее чуточку похудело, а плечи, грудь округлились, и движения стали еще более плавными.

Когда переговорили обо всех Санькиных болях и «болячках», Нина поведала о своих.

— Не знаю, что и делать,— начала она, с трудом преодолевая внутреннюю скованность.— Борька Солнышкин просто проходу не дает! Говорит, если я не стану с ним «любовь крутить»,— она робко взглянула Саньке в глаза, желая узнать, понял ли тот, и, увидев, что он утвердительно кивнул головой, продолжила,— то он напустит на меня банду Митеньки.

— И ты испугалась?! — вскипел Санька.— Да мы ему такое устроим!.. И почему ты до сих пор молчала? Мало ему Настеньки, задурил голову девчонке, учиться, говорят, бросила… А теперь к тебе подкатывается!.. А на Митеньку ты наплюй с третьего этажа! Однажды мы его уже усмиряли: на полгода исчезал, теперь, значит, объявился и за старое? Не выйдет!..

Помолчали.

— Нин, а почему ты ни с кем не дружишь по-настоящему? — Санька невольно залюбовался ее красивыми, тонкими чертами лица.— Вон ведь какая красивая! Половина заводских ребят по тебе вздыхает! Возьми хоть Лешку Рогаткина. Богатырь, бунтарь! А молви ты ему ласковое словечко — и покорно хвостиком завиляет!

Нина покраснела.

— Лешка, конечно, настоящий парень! Видный, честный, но…— она отвернулась, пряча от собеседника нежные огоньки, вспыхнувшие в ее глазах.

— А что это за «но»?

— Много будешь знать, скоро состаришься! — Нина, как видно, уже справилась со смущением. На ее красивых губах заиграла таинственная улыбка, такая дразнящая, такая ускользающая от понимания, что Санька остолбенел.

— Ты чего? — поддразнила она Саньку, хотя прекрасно понимала, что творится у него в душе.— Не прозрел? Значит, мал еще, чтобы задавать такие вопросы. Вот подрастешь немножечко, тогда и объясню.— И она невольно вздохнула.

— А ну тебя! — отмахнулся Санька.— Я тебе всю душу нараспашку, а ты раз, два — и в свою норку!

Подошел Рогаткин.

— Опять филоните? — покачал он лобастой светлой головой.— А у меня в кармане повестка…

— На фронт, значит? — Санька с завистью смотрит на Лешку.— Все-таки своего добился?

— Добился… Сняли с брони. А Бориса Солнышкина, слышно, поставили.

— Молодец, Лешка! — похвалил Санька великана, негодуя в душе на Бориса.

— Что и говорить! — согласился Рогаткин,— Подумай только, это было двести пятое заявление!

— Хвастун несчастный! — стала журить его Нина.— Нашел, чем хвастаться, бездельника своей спиной прикрыл! Ты в цеху нужен! — она нахмурилась.— А из этого индюшонка, глядишь, на фронте человека бы сделали!

— Не-е,— Лешка покрутил лобастой головой,— не получится!..

— Что не получится? — удивилась Нина.

— Из него… человек! Гнида он… а из гниды лишь вша образоваться может.

— Вот это выдал! И гербовой печати не надо! — восхитился Подзоров.— А ты, Нина, не права, за его станок ты встанешь, а на фронте Лешка один взвода стоить будет! Леш, а когда отправка?

— Послезавтра.— Рогаткин потупился.— Нин, я тебе письмо напишу оттуда, можно?

— Пиши…

— А ты ответишь?

— Отвечу…— Нина посмотрела на него ясным, чистым взглядом.— Леш, ты не обижайся, но мы с тобой… настоящие товарищи… Понимаешь?

— Понимаю,— он мотнул густым пшеничным чубом.— А станок свой я тебе сдам.

Дома у Саньки на столе лежала записка от Бородина:

«После работы обязательно загляните с Кимкой ко мне на службу.

С комприветом

С. Бородин».

«Наконец-то,— подумал Санька,— и нам настоящее дело нашлось!»