Корабельные будни офицера 7-го ВМФ

Дальний Восток моя родина и прожил я там двенадцать лет. Удивительная природа края, вековые кедровые леса отрогов Сихотэ-Алиня, кипение розового багульника на сопках, прозрачные воды залива Советской Гавани вошли в мою жизнь навсегда.

Помню огромный изъеденный древоточцем и временем деревянный крест, стоявший в пятидесятых годах прошлого века на берегу бухты Постовой в Совгавани. Этот крест, как говорили, был поставлен в память погибших в первую зимовку, экипажем фрегата «Паллада». Нам, мальчишкам, казалось, что, всматриваясь в зеленые воды бухты на дне можно различить корпус затопленного фрегата, и приходило понимание того, как тяжело и непросто осваивали русские люди этот край — наш Дальний Восток.

Флотский поэт офицер-дальневосточник лейтенант И. Смирнов в стихотворении посвященном Советской Гавани писал в те годы:

Колхоз, Курикша, Желдорбат,

Окоча, бухта Постовая…

Названий кратких пестрый ряд

Твердишь их, не переставая.

Одно и тоже день-деньской

Все — суета. Но есть награда:

Здесь начинался Невельской,

И здесь стоял фрегат «Паллада»…

От невских далей добрый флаг

С надеждой предки проносили

Не для добычи личных благ –

Для утверждения России!

Историческая справка

Во второй половине мая 1853 года лейтенант Н.К. Бошняк, искавший по распоряжению начальника Амурской экспедиции капитан-лейтенанта Г.И. Невельского, большой залив о существовании которого говорили местные гиляки, подошел к перешейку, за которым виднелся высокий берег. Бошняк и его спутники — два казака и якут, перебрались через перешеек, и перед ними раскинулась водная гладь огромного залива.

«Перед нами тянулась широкая масса воды совершенно тихой и гладкой, как зеркало. Густой лес окраивал эту прекрасную голубую ленту. Я приказал измерить глубину двухсаженным шестом — шест понесло. Я скомандовал: «Шапки долой!» и усердно перекрестился. И было отчего!». Так просто и буднично рассказывал лейтенант русского флота Н.К. Бошняк об открытии одной из лучших гаваней мира, которую он назвал в честь императора Николая I, гаванью «Императора Николая I».

Менее эмоционально и более сухо описывал он это же событие в официальном донесении начальнику Амурской экспедиции:

«…22 мая 1853 года я прибыл в неизвестный еще до сего времени залив, носящий у прибрежных жителей название Хаджи. Путь следования моего до этого залива был следующий: …23 мая 1853 года, при свежем восточном ветре я подошел к низменному перешейку, перетащил через него лодку и вошел в бухту, которую назвал в честь царевича — Александровской. …Неизвестный до этого времени никому из европейцев залив Хаджи, названный мной заливом Императора Николая I, опоясан горными отрогами, отделяющимися от хребта, идущего параллельно берегу моря. По склонам обращенных к заливу гор произрастают кедровые леса.

…Залив Хаджи можно подразделить на четыре части или бухты: Императрицы Александры (по-туземному — Ходж), Великого князя Константина (по-туземному — Ми), Великого князя цесаревича Александра (по-туземному — Верги).

Каждая из этих бухт составляет обширную и совершенно забытую гавань, из которых бухта Великого князя Константина особенно замечательна по приглубым берегам своим, к которым могут приставать суда всех рангов.

Население залива Императора Николая живет в пяти селениях. Всех жителей не более 50 душ. … Все жители побережья Татарского пролива ни от кого не зависят, никому ясака не платят и никакой власти не признают».

Прочитав строки в рапорте Бошняка о низменном перешейке через который, они перетащили свою лодку и откуда впервые увидели огромный залив, я понял, что это был перешеек полуострова, впоследствии получившего название Меньшиков, в честь барка «Меньшиков», и где сто лет спустя, располагалась база 5-го Отдельного Сахалинского дивизиона торпедных катеров 7-го ВМФ. Именно с перешейка, откуда лейтенант Бошняк впервые увидел красивейшую бухту, я, мальчишкой, наблюдал уходящие в море торпедные катера.

На берегу бухты лейтенант Н.К. Бошняк поставил крест с надписью: «Открыта и названа заливом Императора Николая I». Такой текст на кресте описан в труде адмирала Г.И. Невельского «Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России. 1849–1855 г». В книге В.А.Врубеля «Всем штормам назло» в главе «Трагедия лейтенанта Бошняка» приводится иной текст надписи на кресте: «Гавань императора Николая, открыта и глазомерно описана лейтенантом Бошняком 23 мая 1853 на туземной лодке, со спутниками казаками Семеном Парфентьевым, Киром Белохвостовым, амгинским крестьянином Иваном Моисеевым».

Какой из текстов был вырезан на кресте доподлинно неизвестно, но смысл у обоих одинаков: крест и надпись указывали на то, что впредь эта земля русская, а все ее жители принимаются Россией под свою защиту и покровительство.

Исследование и присоединение к России этого далекого края проходило в неимоверно тяжелых условиях. При освоении русскими военными моряками-первопроходцами побережья Татарского пролива героизм и трагедия шли рядом…