Корабль

Он встал и вышел из тени палатки, которая была не более чем брезентом на шестах. Посмотрел на окружавшие плато горы, похожие на ровную серую стену. Над одним из склонов заметил птицу с большими крыльями, вероятно орла, парящего на восходящих потоках теплого воздуха. На ум пришли старые строки: «Вот летит орел. Он летит так высоко, что может заглянуть в будущее».

Несколько храмов образовывали небольшую группу построек: с высоты орла они были разноцветными пятнами среди этого желто-коричневого однообразного пейзажа. То, что Ребекка выбрала именно это место для празднования своего тридцатилетия и для обследования, немного удивило Адама.

– Я хочу близко увидеть бескрайнее небо, – сказала она. Это объяснение было таким же подходящим, как и любое другое. Возможно, здесь присутствовал и религиозный подтекст – вокруг были индуистские, буддийские и пантеистические храмы, а Ребекка совершала своего рода переход от смертной жизни к бессмертию, которое всегда сравнивают с принятием сана и вознесением.

Прошел еще час, и Адам уже был готов войти внутрь центра исследования, несмотря на то что отец Ребекки, Госамер, просил его ждать снаружи, ведь он всего лишь простой смертный. Когда он вышел, Адам подошел к нему.

– Почему так долго?

Лицо Госамера было серьезным и угрожающим:

– Ребекка перенесла потрясение.

– Что? – выпалил шокированный Адам. – Могу ли я пойти к ней?

– Она об этом и просила, – ответил Госамер с нотками пренебрежения в голосе. – Она хочет тебя видеть.

Адам поспешил в центр обследования.

Она лежала в маленькой комнате в задней части здания. Ребекка побледнела, натянула одеяло до подбородка и смотрела на улицу через открытое окно.

«Возможно, – подумал Адам, – она наблюдает за орлом, который находится ближе к небу, чем она».

– Какова вероятность, что это может случиться? – тихо спросила она, как только он присел на край кровати.

– Что именно? Что ты имеешь в виду?

– Мне отказали в бессмертии. Как и тебе два года назад.

– Но…

Адам пытался подобрать слова. Странно, он думал, что удивится сильнее, но за два часа ожидания начал догадываться.

– Насколько вероятно подобное? – Ее рука коснулась его руки. – Что мы оба не получим бессмертие?

Адам молчал:

«Барьера между нами больше не существует, – думал он. – Мы снова стали ближе».

Это была очень странная мысль, и ему стало стыдно.

– Посмотри сюда. – Ребекка подняла руку и показала ему пятна на тыльной стороне ладони. – Такие же, как были у тебя, правда?

– Да, – вспомнил Адам. – Такие же, как у меня.

Ребекка не плакала, она тряслась. Внутри нее бурлили гнев и разочарование. Адам сидел рядом и разговаривал с ней, пока тени от храмов становились длиннее. Он рассказывал о Юпитере и Сатурне и об их спутниках, Европе, Ганимеде, Энцеладе и Титане, о долгих ночах на Плутоне, о станциях и обсерваториях в поясе Койпера.

– Я был там, – сказал он со странной смесью гордости, радости и грусти. – Я видел кольца Сатурна, мерцающие в свете далекого Солнца. Я наблюдал, как на Титане идет дождь из метана, во время моей первой миссии в качестве Говорящего с Разумом. Находясь в фактотуме, я посещал даже спящие кометы в Облаке Оорта.

– Зачем ты мне это рассказываешь, Адам? – прошептала Ребекка, когда солнце исчезло за горами Гималайя.

– А еще я вместе с Бартоломеусом был на Марсе, – продолжал Адам. – Мы конечно не могли осмотреть катакомбы марсиан в нагорье Элизий, так как в них живет Супервайзер, но Бартоломеус показал мне остатки пирамид на Южном полюсе. Машины думают, что предки человека пришли оттуда, с Марса. А ты знала об этом? Возможно, мы вовсе не дети Земли, а дети Красной планеты. Вероятно, мы – потомки марсиан, обреченных на скитания после того, как их планета потеряла атмосферу и моря.

– Зачем ты мне все это рассказываешь? – с напором в голосе спросила Ребекка.

– Мы оба смертны, – сказал Адам, наблюдая, как на темнеющем небе появляются первые звезды. – Ты можешь стать Говорящей с Разумом. Мы можем оставаться вместе и летать к звездам. Никто на земле не увидит того, что будем видеть мы.

Ребекка вздохнула:

– Я мечтала о вечности, а не о звездах.

Чтобы отойти от шока, Ребекке понадобился целый год. До тридцатилетия она воспринимала дни рождения как что-то само собой разумеющееся, а теперь отдалялась от мира бессмертных с каждым прожитым днем, с каждым годом. Адам понимал, что она чувствовала, ведь сам прошел через это. Он приходил к Ребекке настолько часто, насколько позволяли его тренировки. И ей стало лучше, она перестала отчаиваться, ведь каждый день этой драгоценной, пусть и ограниченной, жизни они проводили вместе.

Однажды летней ясной ночью они плавали по лагуне недалеко от Нухука и смотрели на то, как по небу бродит полная луна.

– Я тоже там был, – сказал Адам. – На оборотной стороне луны, в старой обсерватории, которую люди построили еще до Великого Потопа.

– Зачем? – спросила Ребекка. Новая смертная Ребекка.

Она уже не так часто смеялась, стала более задумчивой, иногда погружаясь настолько глубоко, что уже не замечала внешнего мира.