Корабль Иштар

Конечно, больше всего мне хотелось найти какую-нибудь возможность встретиться с Евой. Однако здравый смысл убеждал меня, что сейчас гораздо важнее связаться с маленьким ночным грабителем.

Томясь в ожидании, я попытался проанализировать странную лихорадку, смешавшую все мои планы на лестнице. Я считал себя гораздо более трезво мыслящим и уравновешенным. И хотя произошедшее казалось мне очень странным, мне было стыдно за себя. Если допустить, что именно воля Сатаны разожгла во мне азарт, что именно она была той самой силой, которая толкала меня пройти все ступени, то это объяснение до какой-то степени спасало мою уязвленную гордость.

Но утешительная мысль, что моя воля оказалась не столь сильна, как я считал, подводила к весьма оскорбительному следствию, а именно — что она гораздо слабее воли Сатаны. И не важно, что я удержался и не прошел остальные следы, которые могли навек отдать меня в его руки. Не моя воля, а импульс, посланный Евой или пришедший из моего подсознания, остановил меня.

И отношение Сатаны очень смутило меня. Почему ему так хотелось заставить меня подниматься выше? Был ли это просто азарт игрока? Стремление выиграть? Или при виде вспыхнувших один за другим следов на его стороне шара в нем взыграла жажда крови? Если бы один из следов оказался на моей стороне, он обнаружил бы тот же пыл?

Или он с самого начала принуждал меня идти до конца и проиграть?

Но если так, то — почему?

Я не мог найти ответа на эти вопросы. И Баркер тоже не появлялся.

Наконец явился Томас. Он помог мне одеться и проводил меня через стены и лифты в еще один огромный сводчатый зал. Размерами и убранством он вполне мог бы послужить пиршественным залом великолепного семейства Медичи в период его расцвета.

За огромным овальным столом уже сидело десятка два, а то и больше, мужчин и женщин. Во главе стола был Сатана. Безупречно строгий вечерний костюм придавал ему еще более зловещий вид. Было совершенно очевидно, что я опоздал, но и не менее очевидно было то, что соблюдать формальности здесь не в обычае.

— Свежеиспеченный. член нашего общества — Джеймс Киркхем.

Без дальнейших условностей Сатана кивнул на отведенное мне место. Остальные заулыбались, приветственно кивнули и вернулись к своим разговорам.

Усевшись за стол, я с тайным изумлением увидел справа от себя знаменитую актрису, чье имя редко исчезало со сверкающих реклам Бродвея Бегло оглядев присутствовавших, я обнаружил известного во всем мире ватерполиста из Американской высшей лиги, блестящего адвоката — одного из лучших людей демократической партии. Остальных я не знал, но не оставалось никаких сомнений, что это весьма незаурядные люди. Если они были типичными представителями окружения Сатаны, то он и в самом деле не зря хвалился своей выдающейся организацией. Евы за столом не было.

Вальтер Кохем сидел справа от актрисы. И во время обеда я из кожи лез вон, чтобы расположить его к себе, — мне вовсе не хотелось иметь здесь скрытых врагов. Сначала он держался холодно, но постепенно оттаял. Он много пил, однако я с интересом отметил, все-таки не так много, как ему хотелось бы. Было совершенно очевидно, что ему безразлично, что пить, красное ли вино или какое-либо другое.

Поначалу я думал, что он сдерживает себя, чтобы не преступить границы условностей или чтобы не сказать чего-нибудь лишнего. Но скоро я понял, что выпивка разжигает в Кохеме невероятную страсть к истине, презрение ко всяким эвфемизмам и условностям. Он желал видеть только неприкрашенные факты и не терпел многословия и недомолвок. Как это он выразился: «... не искажайте формулы». Он предавался поискам истины в вине с прямо-таки фанатическим рвением. К тому же он был забавен, и актриса откровенно наслаждалась нашей перекрестной беседой.

Рано или поздно, решил я, не помешает напоить Вальтера так, чтобы он не смог вынести даже микроскопического кусочка повязки на ясных глазах Богини истины. Я был чрезвычайно удивлен, узнав, что он химик и проводит много времени в своей лаборатории при замке. Что ж, это объясняло его замечание о формуле. Он очень подробно распространялся о том, какой он великолепный химик. Позднее я узнал, что он нисколько не преувеличивал. Поэтому, кстати, я так задержался на описании его портрета.

Это был восхитительный вечер: изысканное общество блистало утонченным и дерзким юмором, беседа не прерывалась ни на мгновение. Намек на наше положение прозвучал лишь в тосте знаменитого юриста, когда, глядя на меня, он провозгласил тост за «счастливо избежавших проклятья» и еще когда Сатана послал за шкатулкой и продемонстрировал несколько великолепнейших драгоценных камней, каких я раньше никогда не видал.