«Корабль любви», Тайбэй

Дрожащими руками я возвращаю альбом владельцу. Подхожу к рабочему столу, за которым художник вырезает на мыльных камнях размером с прямоугольные тюбики губной помады тройные иероглифы китайских имен — печати, чтобы ставить красные штампы на картинах в этом музее и в коллекции тетушки Клэр. Я покупаю одну — бледно-зеленую, с более темными зелеными прожилками.

— Ни цзяо шэньмэ минцзы? — Резчик спрашивает, какое имя вырезать, но я мотаю головой и протягиваю камень Ксавье.

— Ты должен сам вырезать свое имя, — говорю я. — Чэнь Лаоши говорит, что так делают большинство художников. Как балерины, которые сами пришивают ленты к своим пуантам… Извини, — я делаю глубокий вдох и выдыхаю через рот, — но ты больше не можешь меня рисовать.

— Почему?

— Ты знаешь почему.

— Нет, не знаю.

Он переворачивает печать, проводит большим пальцем по краю.

— Не усложняй.

— Это не я усложняю.

— Подожди!

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но рука Ксавье обхватывает меня за талию, не отпуская. Его следующая фраза звучит где-то у меня в волосах.

— Эвер, все, что мне нужно, — это шанс.

Давка в музейном зале помогла снова раздуть пламя страсти.

Все телефонные разговоры. Все открытки.

Я ловлю себя на том, что наклоняюсь к Ксавье. Прижимаюсь лбом к его плечу, а он обнимает меня, и я боюсь, что причиню ему боль. Но у меня больше нет сил отталкивать его.

— Мы могли бы почитать вместе. — Его рубашка заглушает мой голос. — Я помогу тебе с английским, а ты мне с китайским.

Его руки напрягаются. Он кладет подбородок мне на волосы.

— Было бы здорово.

Глава 27

— Лора, выйди вперед, чтобы мы могли тебя видеть. Лина, просто идеально.

На всю субботу и воскресенье я с головой погружаюсь в подготовку к шоу талантов, словно от этого зависит мое душевное здоровье. Быть может, так оно и есть. Мы репетируем подальше от чужих глаз, на заднем дворе у фонтана с карпами. Я переделала наш с Меган танец для пятнадцати участниц: вместо дуэта с флагами будет три группы по пять девушек: с веерами, лентами и резкими джазовыми движениями; потом группы соединятся.

— Следите, чтобы все три круга были одинакового размера, затем разбиваетесь на три переплетающиеся друг с другом шеренги.

Преподавание дается мне без малейшего труда, а девочки — просто супер. Из пятисот ребят в лагере был отобран звездный состав. Но к концу выходных танец еще не оформился. Откровенно говоря, пока это лишь хаотичное мельтешение лент и вееров. И все же, работая со своими танцовщицами, я ощущаю душевное спокойствие и глубокую внутреннюю уверенность в себе. Родители отправили меня в «Цзяньтань», чтобы изучать наследие предков, но попутно я изучаю и саму себя, пусть я оказалась не той, кем они хотят меня видеть.

В перерывах между занятиями и танцами у меня важные переговоры с Перл по телефону в вестибюле — я советуюсь с ней насчет проблемы Ксавье.

— Когда вы, ребята, вернетесь домой, ему нужно будет найти учителя чтения для дислексиков, — заявляет Перл. — Но вы все равно можете читать вместе. Как мы с папой в детстве, помнишь? Вечерами, по нескольку часов. А еще у нас были глиняные буквы — это очень весело.

Когда моя младшая сестренка успела подрасти?

— Я помню, — отзываюсь я. Папа сидел на диване с Перл на коленях, на ее худеньких ножках лежала книжка. Перл давно пора было спать, а они все читали, пока мама не загоняла ее в постель, сердито распекая папу. Когда папа чем-нибудь увлекается, становится похожим на рассеянного плюшевого мишку. Но я не хочу думать о нем так, иначе мне трудно поддерживать в себе злость.

По вечерам, когда за окном бушуют грозы, мы с Ксавье занимаемся в холле пятого этажа. Я приношу хрестоматии, а он — коробку конфет «Борода дракона»[93].

— Чуан цюань мин юэ гуан[94], — читаю я строки стихотворения из домашнего задания, написанного пиньинем[95]. — Понятия не имею, что я только что сказала. Что-то там яркая луна тра-та-та.

Ксавье поправляет мое произношение:

— Чуан цянь мин юэ гуан. Я почти уверен, что ты сказала: «Яркий лунный свет у моей постели». Китайские дети учат это стихотворение в начальной школе.

— Почему Драконша не дает перевод? — ворчу я. — По крайней мере, мы с тобой хорошая команда. Я не понимаю и половины того, что говорю, а ты…

— А я понимаю, что ты говоришь, но не могу прочитать и половины, — ухмыляется Ксавье. Передний зуб у него немного кривой, раньше я этого не замечала. — Это довольно забавно.

Он и сам забавный, с этой его извращенной само-иронией. Надеюсь, она ему помогает: показывает, что все, во что он верил, — ложь. Я хочу принести Ксавье пользу этим летом, хоть и не знаю, смогу ли дать то, что ему нужно. Он ни на чем, кроме совместного чтения, не настаивает. Возможно, мы снова становимся друзьями. Надеюсь, что это так.

* * *

В следующий понедельник днем, на пятой неделе пребывания в «Цзяньтане» и спустя целую неделю после ухода Рика, благодаря снижению количества штрафных баллов мне снова разрешено выходить из лагеря — по предварительному согласованию с дирекцией. Встретив девушек во дворе, я спрашиваю: