Корабль-призрак

– Вообще я не против, вот только по возвращении в Голландию у нас могут быть неприятности. Позволено мне будет спросить, сеньор комендант, зачем вам понадобилась такая бумага?

– Нет! – рыкнул коротышка, и голос его походил на раскат грома. – Достаточно одного того, что я так хочу! Выбирайте: темница или свобода и первый же корабль, который к нам заглянет.

– Я почти не сомневаюсь… Да что там, я уверен, что он погиб, – проговорил Кранц, нарочито растягивая слова, дабы возникло впечатление, будто он размышляет вслух. – Комендант, вы дадите нам время до завтрашнего утра, чтобы принять решение?

– Хорошо. Ступайте.

– Прошу вас, только не обратно в темницу! – воскликнул Кранц. – Мы же не пленники, верно? Раз уж вы просите нас об услуге, то не станете дурно с нами обращаться?

– По вашему собственному признанию, вы подняли оружие против наихристианнейшего короля Португалии! Впрочем, на эту ночь я вас освобожу, а утром решим, как с вами быть.

Голландцы поблагодарили усатого коротышку за доброту и поторопились выйти на крепостную стену. Уже стемнело, но луна еще не появилась. Они уселись прямо на парапет, наслаждаясь свежим ветерком и радуясь свободе, столь приятной даже после короткого заключения. Поскольку рядом стояли или лежали вповалку португальские солдаты, говорить приходилось вполголоса.

– Зачем ему понадобилось удостоверять смерть капитана? И зачем вообще вы отвечали ему таким странным образом?

– Филип Вандердекен, я много размышлял об участи вашей красавицы-жены, уж будьте уверены. И, когда стало известно, что ее привезли сюда, я, признаюсь, испугался за нее. Сами подумайте, этакая красавица, да еще в сравнении с уроженками здешних мест… Сдается мне, комендант поддался ее обаянию! Наше положение на корабле я решил скрыть потому, что так мне показалось проще добыть свободу. Назовись мы капитаном и первым помощником, да после нападения людей с Тернате, нам, боюсь, не поздоровилось бы. Когда он предложил подписать свидетельство о вашей смерти, я сразу подумал, что так он хочет заставить Амину выйти за него замуж. Но где она – вот что сейчас главное. Если удастся расспросить того болтливого солдата, возможно, мы это выясним.

– Будем считать, что она тут. – Филип стиснул пальцы.

– Я склонен так думать, – отозвался Кранц, – а что она жива, в том у меня нет никаких сомнений.

Они переговаривались до тех пор, пока не взошла луна, озарившая холодным светом бурливые морские воды. Голландцы оперлись о стену и стали смотреть на море.

Какое-то время спустя тишину нарушил мужской голос:

– Buenos noctes, signor[71]

.

Кранц сразу же узнал португальского солдата, с которым ему помешали поговорить.

– Доброй ночи, друг мой! Хвала Небесам, что вам больше не нужно нас запирать.

– Я изрядно удивлен, – негромко признался солдат. – Наш комендант любит употреблять власть по любому поводу. Он правит тут единолично, уж поверьте.

– Нас он не услышит, – успокоил Кранц. – Отличное местечко! Вы давно в этих краях?

– Считай, тринадцать годков, сеньор, и, по чести сказать, утомился. У меня жена и детишки в Опорто. Сам не знаю, живы они или нет.

– Хотите к ним вернуться?

– Вернуться?.. О, сеньор, простые служивые вроде меня никогда не возвращаются домой! Нас нанимают на пять лет, и все мы складываем тут свои косточки.

– Да, вам не позавидуешь.

– Верно, сеньор. – Солдат понизил голос до шепота. – Служба тяжелая, кругом измена. Так и тянет сунуть в рот ствол моей аркебузы, уж больно жизнь тяжела, и надежды нет.

– Мне жаль тебя, приятель. – Кранц решил перейти на «ты». – Послушай, у меня осталось два золотых. Вот, бери один, отправь его своей бедняжке-жене.

– И еще один от меня, приятель, – прибавил Филип, вкладывая второй золотой в руку солдату.

– Да хранят вас все святые, сколько их есть, сеньоры! – вскричал солдат. – Этакой милости я не видывал много лет! Правда, не знаю, как и передать это золото своей жене и детишкам.

– В темнице ты упоминал о молодой белой женщине, которая была здесь, – произнес Кранц, помолчав.

– Верно, сеньор. Такая красивая, прямо заглядеться. Наш комендант в нее влюбился, точно вам говорю.

– Где она сейчас?

– Уплыла в Гоа вместе со знакомым священником, отец Матиаш его зовут. Хороший человек, отпустил мне грехи, пока был здесь.

– Отец Матиаш?! – воскликнул Филип.

Легким прикосновением Кранц попросил его успокоиться.

– Говоришь, комендант обхаживал ее?

– Ну да. Наш коротышка словно спятил. Когда бы не отец Матиаш, он ни за что бы ее не отпустил, уж больно она ему полюбилась. А ведь она говорила, что замужем.

– Значит, уплыла в Гоа?

– Да, на корабле, который к нам зашел. Наверняка рада была улизнуть. Наш-то комендант проходу ей не давал, хотя она оплакивала своего мужа. Вы, часом, не знаете, сеньоры, этот человек жив?

– Увы, не знаем. Мы ничего о нем не слышали.