Корабль-призрак

– Ложь! – не сдержался Филип.

– Что вы себе позволяете, сеньор?! – Комендант схватился за меч, лежавший на столе.

– Я имел в виду эту даму, минхеер, – спешно поправился Филип. – Мне довелось слышать, как она клялась своему мужу, что он всегда будет для нее единственным.

– Ха! – Комендант рассмеялся. – Друг мой, вы плохо знаете женщин.

– Более того, сеньор, он относится к ним с предубеждением. – Кранц перегнулся через стол и доверительно прошептал коменданту: – Однажды некая особа его нагло обманула, и с тех пор он ненавидит всех дочерей Евы.

– Тогда не будем его дразнить, – сказал коротышка. – Давайте сменим тему.

Когда друзья вернулись в отведенную им комнату, Кранц попенял Филипу за несдержанность: уж не хочет ли тот снова угодить в темницу? Филип признал, что вел себя опрометчиво, но оправдывался тем, что новость о согласии Амины на брак с комендантом, если появится достоверное свидетельство смерти ее супруга, привела его в неистовство.

– Да как она могла? Неужели она меня обманывала? Как ни крути, его желание добыть такой документ вроде бы подтверждает, что он не врет.

– Сдается мне, Филип, дело обстоит иначе, – отозвался Кранц. – Ваша жена оказалась в смертельной опасности и была готова на все, чтобы спасти себя ради вас. Когда вы снова встретитесь, она наверняка объяснит, что обстоятельства вынудили ее действовать подобным образом и обмануть коменданта. Если бы она так не поступила, то к этому времени уже стала бы жертвой его страсти.

– Может быть, может быть. – Филип задумчиво покачал головой.

– Так и есть, Филип, жизнью своей клянусь! Не позволяйте сомнениям отравлять вашу любовь! Да как вообще можно заподозрить в измене столь прекрасное и невинное создание? Мне стыдно за вас, Филип Вандердекен!

– Вы правы, дружище. Прошу прощения за то, что на мгновение поддался недостойным чувствам. – Филип помолчал. – Любящему мужу нелегко выслушивать такие слова о его жене от бахвала вроде этого недомерка-коменданта.

– Пусть хвастается, лишь бы снова нас в тюрьму не посадил. – Кранц махнул рукой. – Спокойной ночи.

В форте они провели три недели, все теснее сходясь с комендантом, который часто беседовал с Кранцем в отсутствие Филипа, похвалялся любовью Амины и подробно пересказывал все их разговоры. Кранц окончательно убедился, что был прав в своих догадках и что Амина только обманывала усача ради собственного спасения.

Время тянулось невыносимо медленно, корабли к острову не приставали.

– Когда же я увижу ее снова? – вздохнул Филип как-то утром, выйдя на стену вместе с Кранцем.

– Кого увидите? – встрял комендант, случившийся поблизости.

Филип обернулся на голос и пробормотал что-то невразумительное.

– Мы говорили о его сестре, сеньор. – Кранц взял коменданта под локоть и отвел в сторонку. – Прошу, не упоминайте об этом вслух при моем друге. Он весьма болезненно все воспринимает. И это одна из причин, по которым он избегает противоположного пола. Она вышла замуж за его лучшего друга, а потом сбежала от мужа, причинив невыразимые страдания матери. Молю, ни слова, сеньор!

– Конечно-конечно. Я все понимаю, честь семьи прежде всего. – Комендант кивнул. – Вот бедолага! Сестра его подвела, нареченная изменила… Неудивительно, что он такой хмурый и вечно молчит. Он достойного происхождения, сеньор?

– Его род славен по всей Голландии, – заверил Кранц. – Он наследник большого состояния, но эти два злосчастных события заставили его тайком покинуть Штаты[73] и отплыть туда, где он надеялся утишить свое горе.

– Значит, из благородного семейства? – повторил комендант. – Выходит, никакой он не Якоб Вантрет, верно? Имя вымышленное?

– Разумеется, – признался Кранц, – но настоящего его имени я не открою, даже не просите.

– Друзья должны уметь хранить тайны. Не беспокойтесь, я не стану расспрашивать. Но насколько он благороден?

– Его род – один из достойнейших и богатейших в Голландии, а через браки теперь состоит в родстве с испанскими грандами.

– Вот как? – Комендант задумался. – Смею полагать, он знаком со многими португальцами.

– Не сомневайтесь. Сами знаете, высокородные все так или иначе связаны между собою.

– Для вас это весьма полезное знакомство, сеньор Рихтер.

– Когда вернемся домой, я стану обеспеченным человеком, сеньор. Мой друг умеет быть благодарным и щедрым. Вы сами в этом убедитесь, если нам доведется встретиться снова.

– Приятно слышать. Скажу честно, сеньор, мне изрядно надоело в этих краях. Остается служить еще два года, потом мне надлежит вернуться в мой полк в Гоа, и оттуда меня не отпустят, пока я не подам в отставку… О, он идет к нам.

После этого разговора с Кранцем отношение к Филипу португальского коменданта, благоговевшего перед знатью, заметно изменилось. Он начал лебезить перед Филипом, и это бросалось в глаза всем, а Филип опешил и не ведал, как ему себя вести, пока Кранц не объяснил причину происходящего. Комендант частенько советовался с Кранцем и уточнял, правильно ли поступает. Своей угодливостью коротышка рассчитывал добиться для себя некоторых выгод.