Корабль Рима

Командир карфагенян ускользал, этот злодей из злодеев, устроивший резню при Бролиуме и поставивший на колени сицилийские легионы. Аттик обшаривал взглядом море, ища римскую галеру, способную перекрыть карфагенянину путь к спасению. Затем повернулся и попытался найти на палубе лучников. Никого. Он снова посмотрел на лодку, наблюдая, как трое пассажиров подают знаки карфагенской триреме, не участвовавшей в сражении. В ответ на призыв о помощи судно изменило курс. В раздражении Аттик швырнул меч на палубу, почти не слыша громких победных криков, доносящихся со всех сторон с римских галер.

* * *

Дуилий медленно шел по штурмовому трапу, внимательно вглядываясь в открывавшуюся перед ним картину побоища. Ему еще не приходилось бывать на поле битвы, и вид смерти мгновенно развеял возбуждение и радость победы. Консул с трудом сглотнул подступивший к горлу ком, стараясь ничем не выдать своих чувств. Вонь была невыносимой: воздух пропитался запахом крови, вспоротых кишок, обуглившегося дерева и человеческой плоти. Римляне — легионеры, моряки, морские пехотинцы и преторианцы — лежали вперемежку с карфагенянами, и общая судьба объединила их в этой кровавой победе.

Римский центурион Капито лежал на палубе, а один из легионеров обрабатывал его рану. Рядом лежал огромный нубийский воин с серым от шока лицом, прижимавший к себе окровавленный обрубок руки.

У мачты стоял капитан Переннис в окружении остатков своей команды, людей, которые перебежали по «ворону» на вражескую палубу, чтобы закрыть брешь в боевом порядке легионеров, и решили исход битвы за флагман карфагенян. Капитан отдавал распоряжения помощнику — установить контроль над карфагенским кораблем и освободить всех рабов в трюме.

Море к западу от «Мелкарта» было усеяно обратившимися в бегство карфагенскими галерами. Примерно половине вражеского флота удалось ускользнуть; большинство беспорядочно отступало, и лишь небольшая часть шла неровным строем вслед за квинквиремой. Дуилий не стал отдавать приказ о преследовании врага, понимая, что элемент внезапности от использования «ворона» уже исчерпан, а в открытом море карфагеняне по-прежнему имеют преимущество. Он сожалел об упущенной возможности уничтожить неприятельский флот и сознавал, что вскоре Классис Романус вновь придется столкнуться с ним.

Дуилий увидел, что опцион ведет группу рабов с нижней палубы, и без особого интереса скользнул по ним взглядом — их жалкий вид не вызвал никакого отклика в утомленной душе консула. Он уже собирался отвернуться, когда его внимание привлек человек, шедший последним. Грязный, одетый лишь в оборванную тунику, он держался прямо, а его глаза горели живым огнем. И только после того, как эти глаза обратились на Дуилия и в них вспыхнула ненависть, консул наконец узнал Сципиона.

* * *

— Проклятье! — заорал Гиско, спускаясь по трапу в порту Панорма. Его лицо исказилось от ярости при виде экипажей галер, спускавших убитых и раненых на причал; удача отвернулась от них, и они пали духом. — Возвращайтесь на свои галеры: битва еще не окончена…

Экипажи карфагенских кораблей разбегались при виде рассекающего воздух меча адмирала — некоторые возвращались на галеры, но большинство бежали в город. Вокруг Гиско образовалась пустота, которую он заполнял отчаянием и злобой. Узнав капитана одной из галер, адмирал подбежал к нему, схватил за плечо и уперся острием меча ему в горло, так что капитан был вынужден привстать на цыпочки.

— Кто дал приказ отступать? — Гиско слегка повернул меч, и на шее капитана появилась капля крови.

— Командующий Барка… — запинаясь, пробормотал капитан, глаза которого широко раскрылись от страха.

— Барка! — зарычал Гиско, швырнув капитана на землю.

Повернув меч, он стал избивать капитана плоской стороной лезвия, сломав руку несчастного, пытавшегося защититься. Гнев его не знал границ. Капитан молил о пощаде, но адмирал оставался глух к его крикам. Внезапно меч Гиско был остановлен другим клинком, и от неожиданности адмирал едва не выпустил оружие из рук.

— Возьмите его! — приказал Барка, приставив меч к горлу Гиско.

Телохранители Гамилькара бросились вперед и скрутили сопротивлявшегося адмирала.

— Отпустите меня! Я прикажу живьем содрать с вас кожу за подобное оскорбление. А тебя, — прорычал Гиско, повернув искаженное злобой лицо к Гамилькару, — я распну за трусость!

— Нет, адмирал, — ледяным голосом ответил Гамилькар. — Это я прикажу распять тебя в наказание за поражение.

— Ты не посмеешь! — вскинулся Гиско. — Здесь командую я. Эти люди подчиняются мне.

— Они подчиняются Карфагену! — повысил голос Гамилькар, дав волю гневу. — А на Сицилии Карфаген — это я!

— Ты не посмеешь! — повторил адмирал, но теперь в его голосе звучал страх.

— Я посол Совета и сын Карфагена, а ты предал их… Уведите его!

Телохранители поволокли адмирала, выкрикивавшего обвинения в предательстве, к казармам. Не обращая внимания на вопли, Гамилькар приказал заняться ранеными и убитыми.